Огонь в его ладонях - [11]

Его сделка с Юсифом вызвала большой шум в университете Ребсамен. Таинственные земли Хаммад-аль-Накира оставались девственной территорией для ученых Хэлин-Деймиеля. Но теперь Радетик начинал сомневаться, стоит ли игра свеч.

Только маленький Гарун не отвлекался. Все остальные ученики разбежались и присоединились к Али, заняв удобные наблюдательные пункты.

– Что же, пойдем и мы, – сказал Радетик, обращаясь к своему единственному слушателю.

Гарун оказался единственным светильником разума, который Радетику удалось найти на этой погруженной в интеллектуальный мрак унылой земле. Лишь Гарун мешал Радетику сказать своему благодетелю, что тот может убираться в Ад, не забыв захватить с собой все свои предрассудки. У этого ребенка были просто необыкновенные задатки.

Что же касается остальных… Все эти родные и двоюродные братья Гаруна и их приятели – детишки наиболее приближенных придворных… то они обречены. Они обречены стать копиями своих отцов. Невежественными, суеверными и кровожадными дикарями. Эти люди станут размахивать мечами в бесконечных налетах и рейдах, принимая свой танец смерти за подлинную жизнь.

Радетик никому, даже себе, не признавался в том, что полюбил этого маленького бесенка Гаруна. Следуя за мальчиком к стене сада, Радетик в тысячный раз размышлял о валиге.

По своему положению Юсиф был чем-то вроде герцога. Он – двоюродный брат короля Абуда и всеми силами стремился сохранить статус-кво, так как всякие перемены грозили ему серьезными потерями. И в то же время он мечтал о том, чтобы положить конец существующим традициям жизни хотя бы в одном смысле – покончить с беспрерывной чередой убийств, которые стали уже образом жизни. В некотором смысле он был таким же революционером, как и Эль Мюрид, только более спокойным и не столь непримиримым.

Один из старших мальчиков подсадил Гаруна на стену и тот стал наблюдать за происходящим, как за маленьким чудом. Любимец Радетика был смугл, тощ, темноглаз и горбонос – уменьшенная копия отца. Даже в шесть лет он осознавал свое положение.

Так как Гарун был четвертым сыном, ему предстояло стать главным шаганом валига – командиром небольшой группы солдат-колдунов, служивших в кавалерии. Ему предстояло взять на себя большую ответственность, а для этого требовалось как можно глубже изучить магическое искусство.

Уже сейчас Радетику приходилось делить своего ученика с колдунами-учителями из Джебал-аль – Алаф-Дхулкварнеги, что в переводе означало «Горы Тысячи Колдунов». Самые великие маги начинали учебу, как только начинали говорить. Но и в этом случае они достигали полного мастерства только в весьма зрелом возрасте. Юные годы уходили на то, чтобы овладеть искусством самодисциплины. Это необходимо было сделать до времени созревания и появления сопутствующих этому времени увлечений.

Радетик протиснулся через толпу ребятишек.

– Будь я проклят! – выпалил он.

– И будете, вне всяких сомнений, – произнес Фуад, оттаскивая Радетика и занимая его место.

– О боги… Женщина с обнаженным лицом! Теперь, учитель, вы можете отпустить школяров. Сегодня они уже не успокоятся. А я, пожалуй, пойду скажу Юсифу, что эти люди здесь.

На лице Фуада появилось похотливое выражение. Радетик не сомневался, что у него сейчас эрекция.

Как все же необычен образ мыслей людей пустыни, подумал ученый.

В последнее время все в окружении короля спорили о том, посмеет ли Эль Мюрид явиться в Святилище.

Радетик снова просунул голову в пролом стены и принялся наблюдать.

Женщина оказалась гораздо моложе, чем он думал. Она ехала на высоком белом верблюде. Все были настолько увлечены лицезрением её личика, что совершенно не обращали внимания на молодого человека с диким взглядом. Молодой человек восседал на белоснежной кобыле.

Эль Мюрида затмевал своим видом и воин на огромном черном жеребце.

Это, наверное, и есть Нассеф, думал Радетик, брат жены проповедника и горлопан, возглавляющий отряд личных телохранителей Эль Мюрида, претенциозно именуемых «Непобедимые».

– Однако ты – наглый бандит, сынок, – пробормотал Радетик, имея в виду Эль Мюрида. Он был восхищен тем вызовом, который этот юноша бросил вековым традициям. Мегелин Радетик высоко ценил всех, кто осмеливался дать оплеуху служителям любого старого культа.

– Мальчики! Слезайте со стены. Отправляйтесь к своим отцам. Или вы хотите, чтобы вас высекли?

Таково было наказание за лицезрение лица женщины. Ученики разбежались.

Разбежались все, кроме Гаруна.

– Это и есть Эль Мюрид? – спросил мальчик. – Тот, кого отец называет Маленький Дьявол?

– Он самый, – кивнул Радетик.

Гарун бросился следом за своими братьями и кузенами.

– Али! – кричал он. – Постой! Ты помнишь, как Сабах приезжал в Эль Асвад?

Мегелин всем своим существом чувствовал приближение несчастья. Сейчас он припомнил, что скверно начавшиеся переговоры с Сабах-и-Хасаном привели в конечном итоге к большой крови. Учитель бросился следом за учениками.

Он уже предупреждал Юсифа. Радетик составлял гороскоп за гороскопом и каждый новый был ещё мрачнее предыдущего. Но Юсиф категорически отрицал любой научный подход к своей жизни.

Всем детям Хаммад-аль-Накира была присуща какая-то невинная природная жестокость, и на их языке, например, было невозможно выразить такое понятие, как «милосердие к врагам».