Огонь ради победы - [32]

Несмотря на то что вроде бы весь занят предстоящим наступлением, о чем только не успеваешь вспомнить и подумать перед началом боя!

Рядом находится генерал Стученко, а у меня такое чувство, будто перед полковником Гладышевым предстоит держать сегодняшний экзамен. Это ведь Степан Трофимович Гладышев выдвинул меня в начартдивы. Помнится, дождливым октябрьским днем прискакал он верхом на КП нашего полка, передал своего гнедого коневоду, выслушал мой рапорт. Был он в неизменной кожаной куртке — простой, сердечный, очень располагающий к себе человек. Пошел смотреть КП, подолгу задерживаясь у каждой группы бойцов и командиров штабной батареи. И группы те мигом вырастали — при Гладышеве никто у нас не руководствовался довольно распространенным в войсках «правилом»: держись подальше от начальства.

Когда мы остались наконец вдвоем, комдив сказал:

— Забирают у нас Битюцкого. Поскольку на повышение идет, задерживать не смею. Сдавайте, Николай Николаевич, полк Игнатову и перебирайтесь на КП дивизии. Приказ подпишут не сегодня-завтра. А за то, что согласия вашего не спросил, извините: все очень быстро решалось.

Вроде бы ничего особенного не сказал, без громких слов обошелся, вроде таких, как «это высокая честь», «надеюсь, оправдаете доверие», но я мысленно поклялся, что не подведу комдива.

Дел и забот прибавилось. Командующему артиллерией дивизии подчинялись: артполк, отдельный противотанковый артдивизион, три противотанковые батареи (57-миллиметровые, по одной в каждом полку), три минометные батареи (120-миллиметровые, по одной в каждом полку), девять взводов противотанковых орудий (45-миллиметровых, по одному в каждом батальоне), девять минометных рот (82-миллиметровых, по одной в каждом батальоне). А кроме того, на нем — ответственность за все оружие и арттехснабжение дивизии.

Начал я с того, что решил добиться образцового состояния вооружения во всех наших частях. Обратился за подмогой к политработникам, к партийным и комсомольским организациям. Знал, если поднимется на хорошее дело партийный и комсомольский актив, результаты не замедлят сказаться. И вскоре просто житья не стало тем немногим, кто относился к своей пушке, миномету, пулемету, винтовке по негодному принципу: «Абы стреляло!»

Что еще могу записать в актив за три месяца с днями, в течение которых пребываю в новой должности? Как раз в это время все части нашего соединения охватило снайперское движение, начавшееся в 87-м гвардейском стрелковом полку. Бывалый солдат этого полка, участник трех войн И. А. Каманцев, 1897 года рождения, из Люксембургского района Оренбургской области истребил более двадцати гитлеровцев (не помню уже за какой, но небольшой срок — примерно недели за две). Вся дивизия знала имена снайперов Миронова, Амаева, Шмарина и многих других. Только за один день, 6 января 1943 года, противник, занимавший позиции против нашей дивизии, потерял от снайперского огня двадцать три человека. На свой манер поддержали движение артиллеристы.

Орудие старшего сержанта А. П. Лагуткина из полковой батареи 87-го гвардейского полка за три месяца разбило двенадцать дзотов и блиндажей на позициях противника в районе деревни Сорокино. Наводчик 45-миллиметровой пушки 2-й батареи 34-го отдельного противотанкового дивизиона красноармеец С. А. Федоров с 23 декабря по 11 января уничтожил четыре пулемета и одно 37-миллиметровое орудие врага на окраине деревни Калягино. Ответным огнем Федоров был тяжело ранен в левую руку и грудь. Хорошо зная цену оптическому прицелу, отважный артиллерист снял со своего орудия прицел и с ним ползком добрался до укрытия.

Я уже упоминал о снайперском расчете орудия, наводчиком которого был И. К. Дженалаев. В январе расчет выкатывал свое орудие на прямую наводку. Несколько точных выстрелов — и командир батареи капитан А. Б. Розин доложил в штаб: с дистанции восьмисот метров разрушены дзоты и блиндаж, уничтожено до двадцати оккупантов. Огонь корректировал лейтенант Дорошкин, с ним рядом, обучаясь искусству корректировки, находился командир орудия сержант Ювхименко.

Снайперское движение тоже явилось своеобразной подготовкой оружия и солдатской психики к наступлению.

И снова до начала артподготовки остаются какие-то минуты, если она опять не будет перенесена на час, на полчаса из-за проклятого снегопада. Генерал-майор А. Т. Стученко, как и прежде, считает, что надо подождать еще: не может же снег валить вечно! Командарм не согласен: «Начинайте!» Видимо, тут все-таки играет какую-то роль то обстоятельство, что сегодня — канун Дня Красной Армии и командарму очень хочется в праздник, и не позже, доложить наверх об успехе. Только будет ли успех после артподготовки, проведенной вслепую? А может быть, из-за нервной перегрузки вот так, а не по-другому, объясняем мы полученную команду начинать. Может быть, она вызвана тревогой о том, чтобы не надломила волю людей еще одна отсрочка: пружина, что очень долго держится в сжатом состоянии, слабеет.

И вот уже гремит, да что-то не радует душу, как обычно, артиллерийская канонада: стреляем-то, что называется, в белый свет — в снежную пелену. Отстрелялись. Пехота, утопая на поле в снегу, пошла. Проходы в минных полях, обозначенные минувшей ночью флажками, не разглядеть: флажки оказались под снегом. Противник пришел в себя и открыл заградительный огонь. Туго пришлось нашим стрелкам.