Огонь ради победы - [27]

— В другой раз о полководцах. А сейчас завернем на первую. Пока я буду обходить орудия, ты по землянкам пройди, посмотри, как сохраняется личное оружие, какой там вообще порядок.

Грешен, единственную у нас на конной тяге 1-ю батарею посещаю чаще, чем другие батареи. Я и теперь, как в далекой кавалерийской молодости, люблю лошадей, радуюсь, что батарейцы берегут их по-настоящему. Конюшню в землю опустили, прикрыли толстыми бревнами. Знаю, такая забота от младшего лейтенанта П. Л. Дорошкина идет — командира первого взвода. Он до войны кадровым сверхсрочником служил в артиллерии. Встречи с Дорошкиным всегда радовали. Кстати сказать, это он, младший лейтенант Дорошкин, первым открыл в молодом красноармейце Ибрагиме Дженалаеве талант будущего крупного руководителя. Так и сказал, характеризуя бойцов из пополнения:

— Красноармеец Дженалаев. Сообразительный. При обстрелах не теряется. Наводку орудия осваивает хорошо. До армии был учитель, после войны, коли живым останется, будет большим директором. Организаторский талант у него и слово ясное.

Дорога к первой батарее извивается среди высоких золотистых сосен. Едем шагом, вдыхая полной грудью аромат леса. Мелузов очень красив в седле. Из Башкирии он, а там, кто из сельской местности, все всадники прирожденные.

Старший на огневой позиции, Дорошкин встречает меня так, будто кто-то предупредил его о приезде командира полка. Вид прямо-таки щегольской, насколько это возможно в окопных условиях. Четко докладывает о состоянии батареи: все-де в полном порядке, расчеты сейчас у орудий, тренируемся, поскольку новичков много, выполняем приказ № 130 Народного комиссара обороны.

Я не усмотрел бы непорядка и в том, что батарейцы отдыхают: большую часть минувшей ночи они провели в готовности к немедленному открытию огня. Но все расчеты были у орудий, тренировались.

Обошел пушки, поговорил с бойцами, осмотрел места хранения снарядов. Прошел с Дорошкиным к батарейной кухне — везде был образцовый порядок. Мелузов тоже не сделал замечаний: в землянках чисто, личное оружие содержится хорошо.

— Внешний вид у нас бывает не того, — вздыхая, произносит Мелузов, когда мы уже отъезжаем от 1-й. — Один Дорошкин выглядит как положено. А многие чумазы, ровно машинисты на паровозе. А ведь скоро гвардейские значки вручать будут…

Да, трудновато артиллеристам сохранять свежесть обмундирования. Все время в земле — в окопах, траншеях. С металлом, со смазочными материалами. Зимою вообще на чертей похожи были. Маскхалаты мигом теряли свою складскую белизну. Шинели постепенно пропитывались машинным маслом. А наши многострадальные солдатские валенки? Они мокли, сушились, опять мокли и вновь прожаривались у раскаленных железных печек в землянках. Летом много легче. Но выцвело уже от солнца и стирок обмундирование. Впрочем, и выцветшее, что у бывалых артиллеристов, оно сидит на них отлично, вид вполне гвардейский. А молодые из пополнения, хоть и во всем новом, не очень-то опрятно выглядят. Давно убежден: только вместе со всем другим солдатским опытом приходит и умение ладно носить военную форму. Однако прав Мелузов: коль стали гвардейцами, надо больше внимания уделять и внешнему виду артиллеристов. Сегодня же с Цукановым поговорю…

Мелузов обиженно смолкает, раз я не поддерживаю начатый разговор. А мне хочется вернуться на батарею. Не по себе оттого, что уехал, не проверив готовности к открытию огня. Поскольку расчеты были у орудий, такая проверка не имела смысла. Теперь же Дорошкин, довольный тем, что в хорошем свете предстала батарея перед полковым командиром, наверняка дал людям отдых. Жаль его нарушать, да интересы дела требуют.

Описав по лесу круг, с другой стороны широкой рысью выскакиваю на позицию. Так и есть, в землянках расчеты. Но Дорошкин тут как тут. Командую:

— К бою! СО-сто семь, батареей, один снаряд…

Такая команда требовала изготовиться к сосредоточенному огню по опорному пункту противника у деревни Калягино.

Прошли какие-то секунды, и от орудий донеслось: «Готово!», «Готово!»…

— Стой! Расчеты в укрытия!

Сойдя с коня, велю Дорошкину по очереди вызывать к орудиям командира и наводчика. При них тщательно проверяем все установки и наводку. Ошибок нет!

— Спасибо, товарищ Дорошкин! Сегодня больше к вам возвращаться не буду!

— Приезжайте, товарищ гвардии подполковник, мы всегда рады, — довольно улыбается старший на позиции, счастливый тем, что и коварный экзамен выдержан с честью.

Меткий огонь по врагу, хорошее комсомольское собрание, интенсивный обстрел противником ложных позиций, результаты таких вот, как сегодня, проверок составляют радости жизни командира полка. Но и печалей у нашего брата хватает. Особенно горько, когда гибнут люди, а без этого на войне не бывает. Мы тоже несем потери. Восемь человек должны обслуживать гаубицу, у нас же ни у одной не работают более пятерых. Почти не осталось в полку командиров огневых взводов, которые бы окончили артиллерийские училища. Кто на вышестоящую должность назначен, кто в госпиталь отправлен. Их заменяют сержанты. А ведь именно взвод — самый главный «учебный класс». И диву даешься, как это справляются со своими преподавательскими обязанностями наши выдвиженцы с образованием пять — семь классов. Вопросы, на которые преподаватели в училищах тратили много часов, фронтовой взводный разъясняет за одно короткое занятие. Правда, на пальцах разъясняет, ибо разобрать орудие нельзя, не та обстановка, а учебных плакатов почти нет. За изготовление по-настоящему хорошего наглядного пособия, раскрывающего нутро сложной матчасти, поощряю, как и за сметку в бою. Умение обучать молодых солдат отмечаю наравне с огневым мастерством. И функционирует полковая «академия» — кузница кадров. Из вчерашних школьников в минимальный срок готовим артиллеристов. Незаметно для себя растут, совершенствуются и наши «киты» — командиры подразделений, прошедшие сквозь множество боев.