Огонь, гори! - [35]

Перо выпало из руки мистера Хенли и со стуком покатилось по полу. Старший клерк подобрал его. Сердце у Чевиота ушло в пятки.

— Неужели вы усмотрели в моем рапорте доказательства того, что я покрываю леди Дрейтон? — спросил он.

Мистер Мейн досадливо отмахнулся:

— Дело не в том, что вы там написали. Главное в том, чего вы не написали. Полно! Она ваша самая главная свидетельница, но вы о ней почти не упоминаете. По вашим же собственным словам, леди Дрейтон стояла всего в каких-нибудь десяти — двенадцати футах от жертвы. И вот еще весьма необычное обстоятельство — в доме она носила муфту! Вы изучали историю, мистер Чевиот?

— К счастью для себя, да.

— Значит, вам известно, — сухо продолжал адвокат, — что еще в конце семнадцатого века, во время так называемого «папистского заговора», дамы имели привычку для самозащиты носить в муфтах карманные пистолеты. — Тут мистер Мейн запнулся. — Было бы очень жаль, мистер Чевиот, — вежливо продолжал он, — если бы наше сотрудничество началось со ссоры. Но — простите меня! — мы так мало знаем о вас. Вы считаетесь признанным атлетом. И все же… сумеете ли вы справиться с теми строптивцами, которыми вам предстоит командовать? Вчера ночью вы хвастали, будто любой из нас может взять пистолет — да-да, тот самый, что лежит на столе! — выстрелить в медведя у камина, и вы скажете, кто стрелял. Вы подтвердили свои слова? По-моему, нет. Вместо того… — Вдруг Мейн замолчал и повернулся к окну, потому что с улицы донесся голос.

Водянисто-желтый день за окном сменился уныло-серыми сумерками. Чевиот знал, кому принадлежит голос. Это был голос капитана Хогбена, только на сей раз в нем не было манерничанья и сюсюканья. Грубый, резкий, он был исполнен ненависти и ликования.

— Выходи, Чевиот! — орал капитан. — Выходи, трус, и получи то, что тебе причитается!

Глава 10 Драка в Ярде

Чевиот в три прыжка подбежал к ближайшему окну и, как мистер Мейн, приподнял штору с одной стороны. Их было трое — они стояли футах в тридцати от дома. Неподвижно стояли в грязи под высоким корявым деревом с несколькими желтыми листьями.

Капитан Хогбен и лейтенант Уэнтуорт — оба при полном параде. В сумерках на фоне алых мундиров отчетливо выделялись белые портупеи и белые брюки. На левом бедре у каждого висела длинная сабля в золотых ножнах, такая же прямая, как и высокие кивера на головах. Если бы не короткий белый плюмаж на кивере Хогбена и красный на кивере Уэнтуорта, парадную форму 1-го гвардейского пехотного полка трудно было бы отличить от формы 2-го. Однако между ними имелись и другие различия.

Капитан Хогбен пригнулся под высоким корявым деревом. Лицо его побагровело, рот над ремешком исказился от крика. Левое плечо было поднято, правое — опущено; рука в белой перчатке сжимала рукоять хлыста. Сам хлыст волочился по земле.

Лейтенант Уэнтуорт стоял прямо, по стойке «смирно». Между ними дрожал Фредди Деббит.

Хогбен заметил в окне Чевиота.

— Выходи, трус! — заревел он. — Выходи сейчас же, или…

Самообладание, которое Чевиот демонстрировал весь день, наконец разлетелось на куски. Он круто повернулся на каблуках. На лице его играла такая странная и страшная улыбка, что на секунду четверо присутствующих в кабинете решили, что перед ними совершенно другой человек.

— Извините, господа, я ненадолго, — произнес Чевиот каким-то чужим, незнакомым голосом. И, подбежав к двери, широко распахнул ее.

В коридоре уже слышался топот. Сверху по лестнице бежали высокие шапки из кожи, подбитой мехом, и узкие голубые мундиры с двумя рядами металлических пуговиц. Навстречу Чевиоту по коридору двигался высокий инспектор с коротким серебряным галуном на вороте; он сдерживал любопытных подчиненных, глазеющих из-за его спины. Но, увидев на пороге Чевиота, все они застыли на месте.

Прямо напротив оказался низкорослый, однако очень широкий в плечах человек — судя по металлическим бляхам на вороте с номером «тринадцать», сержант. У него было румяное лицо и веселые глаза. Смотрел он на новоиспеченного суперинтендента оценивающим взглядом, даже когда вытянулся и отдал честь.

— Какие будут приказания, сэр?

Чевиот говорил негромко. Но казалось, его голос слышен даже в самых отдаленных уголках здания.

— Приказаний не будет. Пусть все остаются на своих местах. Я сам с ними разберусь.

Сержант просиял. Из-под длиннополого мундира он извлек болтавшуюся на поясе длинную дубинку из прочного дерева, которое называли бакаутом, или «железным деревом».

— Дубинку возьмете, сэр?

— Скажите на милость, зачем мне оружие? Отойдите!

Чевиот побежал к парадной двери. Это была прочная, большая дверь. Он дернул ручку и открыл дверь, но сама ручка отскочила и ударилась о стену.

Все чувства Чевиота были обострены; оглядевшись по сторонам, он прыгнул прямо в грязь. В нескольких дюжинах шагов слева, дальше от кирпичной стены дома, ожидала карета мистера Пиля с двумя лакеями позади и сонным кучером на козлах. Вдруг одна лошадь взбрыкнула и заржала. Капитан Хогбен издал ликующий возглас. Заведя правую руку за спину, он побежал по двору.

По всем правилам Чевиот должен был стоять на месте и терпеливо сносить порку. Он мог даже стыдливо прикрывать руками лицо, как подобает трусу, отказавшемуся от дуэли. Так всегда происходило в книгах; Хогбен, Уэнтуорт и Фредди Деббит твердо верили, что так будет и в жизни.