Огонь, гори! - [23]

— Но вы ведь сказали, что…

— Я помню, что я говорил. Мне до сих пор кажется, что ни одна дверь не открывалась. И тем не менее, если не допустить такой возможности, остается поверить в чудеса, магию или колдовство.

— Осторожнее, сэр! Осторожнее! Колдовство, возможно, и существует, хотя и говорят, что это враки.

Пропустив последнее замечание мимо ушей, Чевиот шагнул вперед.

— Вы спрашиваете, на что нужен врач? Извлекши пулю, врач может сказать, направлен был выстрел прямо или по диагонали. Если по диагонали, то откуда стреляли — справа или слева. Вы понимаете, насколько это важно? Мы узнаем, где стоял убийца.

— Ах-ах-ах! — прошептал мистер Хенли, распрямляя спину. — Сэр, прошу прощения. Теперь-то я понимаю: в полиции служить — не только пятерней махать да выбивать правду из воришек. Напрасно я отрывал вас от дела, мистер Чевиот, больше я ни секунды лишней не потрачу. Бегу за врачом! — И старший клерк, с достоинством склонив свою лысеющую голову, развернулся и заковылял к лестнице.

Чевиот некоторое время смотрел ему вслед.

Он помнил, что выражение «пятерней махать» в то время обозначало «работать кулаками». Он много читал, был более-менее в курсе тогдашнего политического положения и, в общем, разбирался в выражениях, присущих только что образованной столичной полиции, однако не испытывал иллюзий и понимал, что не сможет понять все тонкости старого жаргона.

Оставалось лишь с трудом продвигаться вперед, расследуя преступление, кренясь под тяжким бременем, которым нагрузили его случай и время.

Он нагнулся, подсунул руку под плечи Маргарет Ренфру, другой подхватил ее под колени и поднял.

— Флора! — отрывисто позвал он. — Нам надо куда-то ее перенести.

Флора собиралась что-то сказать, но передумала. С муфтой, болтающейся на правой руке, она побежала вперед и открыла дверь, ближайшую к лестнице.

Чевиот направился было туда, но остановился и обернулся.

Из бальной залы доносился все усиливающийся шум. Леди Корк не сможет удерживать гостей долго. Вряд ли кто-то из гостей, высыпавших в галерею, заглянет под основание лампы и найдет спрятанный там пистолет. И тем не менее…

Собрав все силы, не выпуская трупа, он одной рукой поднял лампу и вынул из-под нее маленький пистолет с золотой ромбовидной пластинкой на деревянной рукоятке, на которой были выгравированы инициалы «А.Д.».

Сунуть пистолет в карман он не мог — пришлось бы опустить на пол труп. Он и так едва не выронил его; лицо мертвой женщины прижалось к его щеке, и он ощутил неприятный холодок.

Флора облизала пересохшие губы. Она была так же бледна, как и мертвая мисс Ренфру. Хотя ее густые золотые волосы не растрепались, она судорожно поднесла обе руки к ушам, словно поправляя прическу.

Чевиот быстро последовал за ней. За дверью оказалась столовая. По обоим концам длинного обеденного стола в стиле чиппендейл, отполированного до блеска, стояло по массивному серебряному канделябру на семь свечей. Свечи были зажжены давно, о чем говорили застывшие капельки белого воска. Огоньки трещали, отбрасывая тени на стены большой комнаты.

— Джек! Что ты делаешь?

— Кладу тело на стол. Сегодня здесь есть не будут. Запри дверь.

Опуская свою ношу лицом вверх на столешницу, между тусклыми и неверными огоньками, Чевиот услышал, как в замочной скважине повернулся еще один медный ключ. Замок защелкнулся сразу, как только Флора повернула ключ, — и ни секундой позже. И в тот же миг он услышал, как с треском распахнулись двойные двери бальной залы. Приглушенный гул достиг ушей Чевиота. Но слов невозможно было разобрать. Голоса гостей смещались в сторону лестницы.

Чевиот подошел к дальнему концу стола и посмотрел в лицо Флоре, прислонившейся спиной к двери. Казалось, зрелище лежащего на столе трупа причиняло ей нечеловеческие страдания; нервы ее были на пределе. И все же она пыталась держать спину прямо — и вопреки своей слабости.

Он сделал то, что должен был сделать. Глядя на нее поверх стола, не выпуская из рук пистолета, Чевиот негромко произнес:

— Итак, Флора…

Глава 7 «Как сильно я тебя люблю!…»

Флора отпрянула:

— Итак… что?

— Я должен кое о чем тебя спросить, дорогая… Погоди! — Чевиот протянул к ней руку, не давая ответить. Голова его болела, к горлу подкатила тошнота. — Не забудь, пожалуйста, что я защищал тебя. Я ни за что — никогда в жизни — не напомнил бы тебе об этом, Флора, если бы не хотел доказать, что мне можно доверять… Флора, в прошлом мы с тобой были любовниками.

— Джек! Бога ради! Не говори так! А если нас подслушают?!

— Ну хорошо. Только выслушай меня, — не сдавался он. — И ради бога, не думай, будто я сошел с ума или пьян. — В глазах Флоры загорелось любопытство. — Когда я впервые увидел тебя сегодня вечером — в карете, у Грейт-Скотленд-Ярда, — что я сделал?

— Джек!

— Что… я… сделал?

Флора дернула головой и чуть отвернулась.

— Ты… обнял меня, положил голову мне на колени и… говорил много разного вздора… А еще назвал меня картинкой из книжки.

— Да. Так мне тогда и показалось.

— П-показалось? — Флора явно не желала на него смотреть.

В голове Чевиота живо предстал фолиант из Музея Виктории и Альберта и в нем ярко раскрашенная иллюстрация: «Леди Флора Дрейтон, вдова сэра Артура Дрейтона, кавалера ордена Бани. Фуркье, 1827 год».