Огонь - [7]

Богвар поймал укоризненный взгляд Раймики, осекся. Не хотелось напоминать парню о семье, а вот – как-то само собой получилось. Редар понял, решил сгладить неловкость:

– Пустынники боятся жить рядом с ним потому, что опасаются, как бы Крегг не привлек своими мыслями смертоносцев?

– Ну да. И хоть паучьих шаров не было у нас уже с прошлых дождей, все равно никто не хочет нарваться.

Редар, который неожиданно почувствовал симпатию к странному Креггу – еще бы! он тоже хочет отомстить] – подтолкнул разговорчивых хозяев:

– А откуда у него такая ненависть к смертоносцам? Раймика помолчала немного, видно было, как хочется ей рассказать обо всем, но боязнь задеть чувства Редара останавливала ее. Богвар буркнул себе в бороду, чтобы никто не услышал:

– Женщины! Им бы только кому-нибудь косточки перемыть!

Раймика, наконец, не выдержала:

– Мне об этом еще мать Богвара рассказывала. Тридцать, а то и все сорок дождей назад здесь, на Кромке, жил хороший парень, отличный охотник по имени Крегг. Жена у него была – красавица Юкка, я, говорят, на нее похожа немного…

Богвар звучно расхохотался. Под укоризненным взглядом жены охотник притих, но лукаво подмигнул Редару, украдкой улыбаясь в курчавую бороду.

Раймика, не смутившись, продолжила рассказ:

– Однажды он примчался к людям, совершенно невменяемый: кричал, рвал на себе волосы. Его долго не могли успокоить. Из Угрюмых скал вернулись мужчины с мена, сказали, что видели на тропе патрульные шары смертоносцев. Вот тут-то Крегга и прорвало. Оказывается, он пошел в пещеры с женой, рассчитывал выменять немного ткани – Юкка хотела сшить себе накидку. На тропе счастливую парочку нагнал паучий шар. Крегга он сбил с ног волной страха, и тот, беспомощный, наблюдал, как смертоносец забирает его жену. Она была стройная, легкая, как пушинка. Паук закинул лишившуюся чувств Юкку на спину и взмыл в воздух. Когда охотник пришел в себя, никого рядом не было.

Раймика остановилась, опасаясь, не слишком ли растревожила незаживающую рану в душе Редара.

– Что было дальше? – спросил юноша. Отозвался Богвар:

– Дальше Крегг хотел с голыми руками броситься на штурм города смертоносцев. От нас к закату в трех днях пути – целая паучья страна. Говорят, там правит огромный и страшный паук, Младший Повелитель Третьего Круга. Не знаю, люди много чего болтают…

– Ты этому не веришь, Богвар? И Жиллер, беглец из города Младшего Повелителя, об этом рассказывал… И старого Кордага жена говорит, что кто-то из пещер тайком пробирался в город смертоносцев, – а ты все не веришь?

– Ладно тебе, Раймика, не заводись… Может, и верю. Вот и Крегг верил, и в тот день мужчины еле его удержали. За ночь он поседел, голова стала белой, как шерсть пустынной крысы перед линькой. А через пол-луны он пропал. И никто не слышал о нем почти пятнадцать дождей. Люди уж было решили, что Крегг таки сорвался громить город смертоносцев и где-то там и погиб. Многие у нас его жалели, но увидеть в живых не надеялись. И вдруг он возвращается! Его поначалу даже не признали – был стройный парень, сильный, смелый, охотник из охотников, а вернулся сгорбленный старик с безумными глазами. И говорит только об одном: я, мол, знаю теперь, как всех смертоносцев извести. Дайте, говорит, только срок – ни одного не останется. Вот тогда-то его и стали сторониться. Он поселился в старой норе, где уж давно никто не жил – до воды далеко, да и вообще… Там и живет один и, похоже, к людям особенно не тянется… – Но ведь вы же, уходя в пустыню, – перебила Раймика, – постоянно его встречаете?

– Да, кто-нибудь из охотников то и дело с ним сталкивается. Особенно если подошла очередь охотиться в глубине пустыни, за Близнецами, как вот сегодня, например. Его там часто можно встретить. Мы поначалу думали, что он тоже охотится, радовались даже, что он самое бесплодное место выбрал. А потом Кребус как-то сказал мне: «Крегг-то совсем не на охоту в пески ходит!». «А за чем же еще», – спросил я. «Он там что-то ищет, и пусть скорпион отгрызет мне ногу, если я знаю что!» Действительно, с тех пор мы много раз видели, как он возвращался из-за Близнецов с двумя плетенками в руках. Но воды в тех местах нет и никогда не было, так что мы все недоумевали, что же он таскает в этих плетенках? А потом Зинвал рассказал, что встретил Крегга на мене в Угрюмых скалах. Что обычно выменивают нам пещерники? Тканый паучий шелк – очень уж хорошо они умеют его выделывать, – сок-дурман ортиса, горючее масло земляных орехов.

– Вон, – Раймика указала пальцем на ямку в каменистой стене норы, полную маслянистой жидкости, в которой плавал какой-то высушенный стебель. Вверх по стене тянулась жирная черная полоса. – Масло горит долго, почти без запаха. Удобно.

Редар удивился – у него дома жилища освещали только медленно тлеющими угольками из высушенных стеблей кактуса гувару. Дом! Мама! Снова полоснуло что-то, как ножом, но юноша не показал виду: не хотелось зря расстраивать Раймику.

– Ну вот, – продолжал Богвар, – все это наши меняют на еду. Им-то хуже, чем нам. Людей много, а вокруг безжизненные скалы – каждый кусок мяса на счету. Зинвал как раз удачно выменял, идет довольный, а ему навстречу – Крегг. Зинвалу интересно стало, что отшельник будет у пещерников торговать. Смотрит, а тот все, что принес, выменивает на глинянки с ореховым маслом. Зачем-то ему нужно было именно пять штук. Пещерник не соглашается: мало, говорит, за это могу только четыре дать. Тогда Крегг достает плетенку с водой, кладет сверху и говорит: «Этого достаточно?» Пещерник аж сел от удивления. Зинвал тоже. А когда нам это рассказывал, говорит: вконец рехнулся Крегг. Додуматься надо – на светильное масло воду менять! А пить что будет? Масло?