Огонь - [16]

– Нашел? Ведь, нашел же, я знаю!

– Не торопи меня, парень. Когда буду готов – скажу…

Время шло, луна округлилась, затем пошла на убыль, исчезла совсем, и даже новая начала расти из тоненькой загогулины, а Крегг все молчал. Он почти каждый день уходил куда-то в пески, возвращался под самый закат с пахучими глинянками в руках, весь перепачканный чем-то черным. Долго возился на своей половине норы, неизменно каждый раз глухо ругался, наконец с недовольным лицом подсаживался к огню. Молча ел нехитрый ужин и, едва перекинувшись с Редаром парой слов, засветло ложился спасть, чтобы утром снова уйти в пустыню.

Редару однажды пришла в голову мысль проследить за стариком, посмотреть, где же он пропадает целыми днями. На следующее утро он незаметно выскользнул из норы вслед за Креггом. Старик долго шел на восход, к сердцу пустыни. Этих мест пустынник не знал – хотя во время охотничьих вылазок он, как свои пять пальцев, изучил окрестные дюны, но в эту сторону не ходил. Да и нечего здесь было делать: места совершенно пустынные и безжизненные. Раскаленное песчаное плато, все в нагромождениях бурых скал, причудливо обтесанных тысячелетними ветрами. Юноша быстро потерял Крегга из виду. Он пытался отыскать следы старика на песке, но вездесущий ветер в некоторых местах вымел с плато все до последней песчинки, обнажив растрескавшийся камень. Опасаясь заблудиться среди бездушного однообразия мертвых камней, Редар вынужден был вернуться.

Неизвестно, заметил Крегг слежку или нет, но вечером он ничего не сказал. На следующий день старик остался дома, ковырялся на своей половине норы, пока пустынник караулил в песках бессчетную уже крысу. Вечером Крегг неожиданно объявил:

– Сегодня ложись спать пораньше. Надо набраться сил. Завтра нам предстоит дальняя дорога.

Наутро Крегг действительно поднял Редара рано – солнце еще даже не взошло, лишь разлилось на полнеба мутно-розовое зарево. Теперь, когда после дождей минули уже две луны, ночами было холодно, да и по утрам нестерпимая пустынная жара не торопилась вступать в свои права.

– Лучше выйдем пораньше, – сказал Крегг, собирая неизменную перевязь, с которой юноша его встретил еще в первый раз. – Идти долго, по самым гиблым местам. Пока солнце не поднимется, пройдем полпути, потом жару переждем – есть там одно местечко. А оттуда недалеко. Обратно идти будет не так тяжело, так что вернемся как раз к закату.

Редар промолчал. Он с недоумением прислушивался к себе. Одна его часть, большая, восторженно радовалась предстоящему переходу, новым таинственным местам, приобщению – наконец-то! – к Великой Тайне. Еще ночью, слушая, как Крегг кряхтит, ворочается и все никак не может заснуть, Редар понял: старик решился. И далось ему это нелегко – вон как шумно вздыхает! Редару очень хотелось подойти к Креггу, сказать: не волнуйся, я не подведу, я клянусь положить всю жизнь, мгновенье за мгновением, чтобы моя семья и твоя Юкка были отомщены, чтобы люди вздохнули свободнее.

Но кроме этого Редара остро почувствовал, что наступает конец его обыденной, простой и понятной жизни. Никогда больше ему не смотреть спокойно на далекие облака, глаз все время будет пытаться определить: а не паучий ли это шар? Нечто подобное пустынник почувствовал, когда покидал гостеприимную семью Камиша. Он тогда спросил об этом старого охотника, как мог описал ему свои переживания.

– Это закончилось твое детство, парень, – подумав, печально пробормотал Камиш.

* * *

Путь был действительно долгим. Они миновали каменный лабиринт, а когда прошли узкое ущелье – впереди снова раскинулось бескрайнее море песка. Воду Крегг велел экономить, поскольку впереди не предвиделось ни единого источника, ни единой каменистой впадины, где бы с дождей могла сохраниться, пусть затхлая и противная, но все же такая живительная вода.

Опять палило солнце, опять раскаленный песок нестерпимо обжигал ноги. Редар даже вспоминал свой долгий переход с Солончака. Ощущения как будто возвращались. Тяжелая гудящая голова, струящийся пот, бессильные, увязающие в песке ноги, которые так тяжело переставлять.

Хорошо еще, что здесь почти не водились хищные насекомые, да и вообще никакие не водились, а то в таком состоянии ни Редар, ни Крегг не смогли бы оказать сопротивление скорпиону или фаланге. Впрочем, Крегг выглядел более свежим и сохранившим силы. Когда Редар, хрипло выплевывая застрявшие в горле слова, сухие и жгучие, как песок вокруг, спросил старика, как ему это удается, тот ответил коротко:

– Мне довелось побродить по пустыням…

С вершины очередной дюны юноша вдруг заметил вдалеке какое-то сооружение. Вроде как большое кольцо, очень аккуратно сложенное из прямоугольных камней.

– Что это? – спросил Редар, облизнув пересохшие губы.

– А? – оглянулся старик. – Это? Должно быть, осталось от Прежних.

– А что там внутри? Можно посмотреть?

– Ничего там нету… Пустота. Вроде как колодец, бездонная нора. Широкая – впятером пролезть можно. Бросишь камень – тишина. Или песок там внутри, или глубоко очень. Говорили, спускался туда один смельчак. На полперестрела спустился, а дна так и не нашел.