Огонь блаженной Серафимы - [26]

Дребезжание клавиш отвлекло Зорина от воспоминаний. Натали принялась напевать чувствительный романс, но первый же куплет прервал звонок в дверь.

— Его сиятельство князь Кошкин, — сообщила горничная, через минуту появившаяся на пороге.

Девушку Иван помнил, она служила в отеле «Чайка» на Руяне.

— Зови, — велела Натали. — И сообщи Фимочке, что ее жених прибыл.

Служанка скрылась, в прихожей затопали, по полу пронесся порыв морозного уличного ветра и в гостиную вошел бравый Анатоль. Усов князь теперь не носил, сбрив ту половинку, что осталась у него после стычки с Серафимой, а одет был партикулярно, без ментиков и эполет.

— Наталья Наумовна, — поклонился от порога, ставя на тумбу корзину алых роз, — а с вами, милостивый государь…

Натали привстала из-за клавикордов и присела в глубоком реверансе:

— Анатолий Ефремович, добрый вечер. Позвольте представить моего жениха. Иван Иванович Зорин, статский советник.

Зорин поклонился. Знакомство его с князем на Руяне происходило при столь неприятных для последнего обстоятельствах, что тот предпочитал делать вид, что знакомства вовсе не было.

Анатоль довольно развязно сел в кресло, попросил хозяйку что-нибудь исполнить, Натали сызнова принялась выводить песенку. Иван прислушивался, когда со второго этажа спустится барышня Абызова. И она появилась, когда последние аккорды романса сменились жидкими аплодисментами слушателей.

«За дверью окончания ждала», — решил Зорин, рассматривая Серафиму. Вид ее ему не понравился. Ради встречи с князем девушка наложила на лицо дикое количество румян да белил, глаза подвела сурьмой, ярко накрасила губы.

Кошкин при ее появлении вскочил, ринулся навстречу:

— Моя корсарка!

— Ваше сиятельство…

— Ах, любовь, — умилилась Натали. — Что ж вы, Ванечка, там сидите, ступайте ко мне, пусть молодые люди после разлуки поворкуют.

Зорин ступать никуда не мог, когда Серафима, увлеченная князем к окну, в тень многослойной шторы, послушно туда пошла, сердце Ивана пронзила вполне физическая боль. Он вспомнил все, о чем говорил ему Гуннар Артемидор. «Никогда она только твоей не будет, как ветер, как огонь. Делиться придется. Она всех и ничья».

Князь что-то вполголоса говорил, девушка отвечала еще тише, они стояли в шаге друг от друга, Анатоль взял ее правую руку, любуясь рубиновым кольцом на безымянном пальце.

Натали обернулась к окну, покачала головой:

— Распоряжусь ужин подавать.

— Ах нет! — громко сказал князь. — Ужинать мы будем в другом месте, любезная хозяйка. Сани ожидают нас во дворе.

— Придется еще обождать, — так же громко произнесла Серафима и, выдернув руку, направилась к свободному креслу подле Зорина. — Я подругу на каток с нами пригласила, она что-то запаздывает.

— Какая еще подруга? — Анатоль выразил тоном недовольство.

— Я с ней знакома? — Наталья Наумовна стояла в центре комнаты. — Что еще за подруги, Фимочка?

Ответить Серафима не успела. Горничная, появившаяся на пороге, сообщила:

— Барышня Попович к Серафиме Карповне.

Геля ворвалась в гостиную морозным рыжим вихрем:

— Добрый вечерочек! — завопила она, бросаясь с объятиями и поцелуями к Натали. — Евангелина Романовна я, а вы, стало быть, кузина Серафимочкина будете?

Шубка на Попович была лисья, чернобурая, и чернобурая же папаха с лихим заломом на макушке. Зорину она кивнула: «Виделись!», а перед князем исполнила такой глубокий реверанс, что подняться из него без помощи не смогла.

— Вот такая у меня подруга, — хихикнула Серафима, подхватив Гелю по руку, — веселая.

Кошкину рыжая девица понравилась, глаза его хищно блеснули.

— За какими же горами таких красавиц сыскать можно?

— Вольские мы, — куражилась Геля, — у нас гор-то не сыщешь, а вот красавиц…

— Тоже не осталось, — повеселевшая барышня Абызова подхватила игру. — Все столицу покорять отправились. Евангелина Романовна, ваше сиятельство, надворная советница, чиновница не из последних…

И как-то сразу все завертелось и пошло кувырком. Барышни, брюнетка и рыжая, с двух сторон увлекли князя Кошкина из гостиной. Наталья Наумовна семенила следом, отдавая распоряжения жавшейся к стенам прислуге. А Зорин почувствовал прилив уверенности. Что бы ни задумала его блаженная Серафима, теперь она своего добьется.

На дворе выяснилось, что в санях места для всех не хватит. Его не хватило бы в любом случае, об этом явно позаботился Анатоль.

— Сухов, каналья, — возмущался он фальшиво, — обещал же на четверых прислать!

— Веселитесь, молодежь, — грустно напутствовала Наталья Наумовна. — А уж мы тут вас будем дожидаться. Только, Фимочка, как же ты без дуэньи?

— А я на что? — Евангелина уселась в сани, потянув к себе подругу. — Я на целый год старше и на сто умнее. Ваше сиятельство, а неклюды будут?

Она подобрала поводья, собираясь править, князь едва успел запрыгнуть на облучок и забрал поводья себе.

— Как пожелают прекрасные дамы.

Тройка унеслась, барышня Бобынина, потоптавшись сиротливо, пригласила Ивана в дом:

— Отужинаем, Ванечка.

— Вынужден отказаться, — поклонился Зорин.

Проводить еще один безрадостный вечер в компании кроткой голубицы ни смысла, ни желания не было.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в коей на князя Кошкина ведется охота лисами, одной рыжей, другой черной, Зорин получает свободу, а чародей Мамаев — бесценные впечатления