Огонь Ареса - [15]
— Но как же ты уцелел? Ведь ты был совсем маленьким!
— Так вот, — продолжил Орфей, — спустя неделю этот же солдат по имени Тиестес по той же тропе возвращался вместе с друзьями с охоты. Они выслеживали волков. Охотники уже убили вожака стаи и ранили волчицу, и та скрылась в кустарнике. Солдат спешился и углубился в чащу, держа наготове короткое копье, ведь раненный волк гораздо опаснее здорового.
— И что было дальше? — спросил Лисандр, подаваясь вперед.
— Тиестес шел по кровавому следу, пролегавшему среди деревьев. Стоял один из тех зимних дней, когда солнце не совсем выглядывает из-за облаков. Белое небо заволокла тонкая пелена. В лесу было темно, впереди среди деревьев послышалось негромкое рычание. Видно, волчица зализывала раны. Солдат осторожно пробирался вперед…
— И? — спросил Лисандр.
— Тиестес вышел на опушку и там увидел ее. Волчица припала к земле перед небольшой пещерой, из ее бока струилась темная кровь. Шерсть на шее волчицы поднялись дыбом, а обнаженные клыки сверкали как снег. Тиестес заметил, что силы ее покидают: одна из передних ног волчицы уже ее не слушалась.
«Почему же она не убегает?» — удивился солдат. Затем услышал, доносившиеся из пещеры звуки, что-то вроде жалобного писка. Там жили волчата.
— И он убил ее, не смотря на то, что у нее были детеныши? — спросил Лисандр.
— Разумеется, он убил ее, — ответил Орфей. — Тиестес подошел как можно ближе и прицелился в нее копьем. Волчица зарычала, но ее последний рык прервался, когда копье угодило ей между шеей и плечом. Волчица тут же умерла.
— Но какое это имеет отношение к тебе? — спросил Лисандр.
— Тиестес достал свой кинжал и, пригнувшись, вошел в пещеру, волчата ведь безобидны. В глубине он заметил трех ползавших друг по другу слепых волчат. И еще там лежало нечто розовое и пухлое. Тиестес решил, что это кролик. Но когда солдат подошел ближе, он не поверил своим глазам. Это была не добыча, а маленький мальчик.
— Ты? — спросил пораженный Лисандр.
— Верно, — ответил Орфей. — Должно быть, волчица кормила меня молоком как своего детеныша. Тиестес отнес меня к своим приятелям по охоте. Те не знали, как им поступить. Один из них сказал, что меня надо оставить там, где я был. Именно этого требовал спартанский закон. Но другие ответили, что это чудо и сами боги спасли меня. В конце концов, они отнесли меня в Спарту и показали Совету.[14]
— И Совет даровал тебе жизнь?
— Да, он проголосовал за то, чтобы вернуть меня матери. Члены Совета решили, что меня, наверно, благословил Ликург, основатель спартанского общества. Ведь его имя означает «выкормленный волками». Мама была вне себя от радости и дала мне имя Орфей. Так звали великого музыканта, который побывал в подземном царстве мертвых и вернулся оттуда живым.
Лисандр был поражен. Может, боги действительно обращают внимание на смертных?
Они добрались до поворота, ведущего к казармам, и Орфей слез с телеги.
— Ты думаешь, боги оберегают тебя? — спросил Лисандр.
— Может и так, — ответил Орфей, — может, я родился, воплотив в себе силу тысячи спартанцев! Береги себя, Лисандр. Мне хочется, чтобы ты нашел свой амулет.
Телега покатилась дальше, а Лисандр проводил взглядом прихрамывавшего Орфея. Он надеялся, что они еще встретятся.
Лисандр спрыгнул с телеги близ владений принца Кироса. Взвалив на плечи узлы с мешками, он побежал в сторону полей. Там его мать, присев среди грязи, полола сорняки, которыми заросли только что взошедшие хлеба. Бросив мешки, сын подбежал к ней.
— Мама! Почему ты не отдыхаешь? — Лисандр видел, что ей не хватает сил ответить. Слезы застилали ему глаза.
Позади раздался низкий громкий голос:
— Потому что кому-то из вашей семьи надо зарабатывать на жизнь! — Лисандр обернулся и увидел нависшего над ним огромного Агестеса.
Сын помог матери встать, затем с гневом набросился на надзирателя.
— Разве вы не видите, что она больна! — закричал он. — Вы хотите совсем убить ее?
— Не волнуйся за меня, Лисандр, — взмолилась Атеназия.
Агестес прищурился и задрал голову. Затем он сплюнул на землю, плевок упал рядом с Лисандром.
— Илот, еще не хватало, чтобы я слушал твою мать, — сказал он, ухмыляясь. — Принцу Киросу дорога любая пара рук, способная убирать хлеб. В том числе и ленивых рабов, которые охотнее нежились бы в кровати. Может, тебе хочется, чтобы я привел сюда самого принца…
Лисандр уже собирался ударить надзирателя, но почувствовал, как на его спину легла рука матери. Она заговорила раньше, чем сын успел осуществить свое намерение, и в ее голосе прозвучал страх:
— Спасибо, господин. Мы все поняли. И хотим лишь продолжить свою работу.
Презрительно фыркнув, Агестес развернулся и ушел, оставив после себя невыносимое зловоние.
У Лисандра горело лицо, когда он работал рядом с Атеназией, переворачивая сорняки мотыгой. Он видел, что мать едва держится на ногах. На ее бледном лбу выступил нездоровый пот.
Чувство стыда не давало Лисандру покоя, его сознание точно пронзали стрелы.
«Я не смог защитить свою мать! Надо было голыми руками прикончить эту жирную вонючую свинью!»
Наверно, мать по лицу сына заметила, какие душевные муки тот испытывает.
