Огни святого Эльма - [31]

— Ты можешь наконец-то объяснить, почему такое количество людей, совершенно не похожих на счастливых туристов, плывет на парусном судне во время бури?

— Я не уверен, что тебе нужно знать об этом, я уважаю капитана, он запретил тебе рассказывать.

— Что это за тайны мадридского двора? Здесь съемки фильма? Притон извращенцев? Группа магов? Ваш капитан, наверно, духовный руководитель тайной запрещенной секты любителей вони и парусного спорта в шторм? — зло кричала Соня. — Если ты не хочешь ничего объяснять, я ухожу прямо сейчас!

Она встала и попыталась выйти из каморки, но не удержалась на ногах, корабль качнуло, и София чуть не стукнулась головой об стену. Ее спаситель второй раз проявил свою удивительную ловкость, схватив ее за плечи. Но корабль накрыла огромная волна, они не удержались на ногах и вместе упали на пол. Соня упала сверху на Элая, она была в ярости, колотила руками и пыталась вырваться, но цыган был очень сильным, он обхватил Софию и прижал к себе, лишив возможности двигаться, и закричал ей в ухо:

— Ты, видимо, из тех, кто хочет только получать и ничего не отдавать? Мы не говорим правду, потому что не можем, от нее будет только хуже. Со временем ты все узнаешь, ты должна считаться с другими людьми.

— Как поучительно, — все еще злясь, ответила Соня. И неожиданно ее сердце часто забилось, их глаза встретились. В его взгляде была бешеная бьющая через край энергия, жизнелюбие и восхищение, смешанное с нежностью, которое он, видимо, прятал за своим наставническим тоном.

Сонино сердце накрыла волна радости, подобная пенящимся волнам, которые полностью захлестывали корабль. Ей стало хорошо рядом с ним. Он почувствовал ее настроение, его губы прикоснулись к ее губам, но тут волна их тряхнула, они оба перевернулись на бок, Соня ударилась плечом о стену. Это отрезвило ее. «Я не животное, в конце концов, — подумала она, — я не могу целоваться со всеми подряд на этом странном корабле». И отстранилась от Элая, который опять попытался ее обнять.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Гораздо больше, чем ты думаешь, — он как-то грустно и одновременно загадочно улыбнулся.

— Зачем ты мне врешь? Просто скажи, с какой целью? Почему здесь все врут? — Соня, вообще страдавшая сменами настроения, опять начала сердиться.

— Скажу тебе только, что это все можно прекратить, но никто не знает как, это страшная тайна.

— Я не понимаю ничего!

— Успокойся, мы пока можем поговорить, мне здесь особо не с кем общаться. Когда я давным-давно попал на этот корабль, я был младше всех и почти ничего не умел, но Филипп не хотел задерживаться в порту, ему не хватало матросов и он взял меня. Тогда мне было не легче чем сейчас, — Элай горько усмехнулся, он говорил громко, почти кричал, чтобы его можно было услышать.

Шторм усилился, в каморку доносился рев волн, ветра и шум дождя.

— В раннем детстве я жил в цыганском таборе. Помню, как моя мать гадала на старой замусоленной колоде, где «туз червей» была надорван с четырех сторон. Мама говорила, что колода приносит удачу именно из-за этой рваной заговоренной карты. Моя мать танцевала лучше всех в таборе, и ни один мужчина не мог устоять перед ее красотой. На меня у нее оставалось мало времени, и я помню, как часто плакал и искал ее, но когда она брала меня на руки и пела старинные цыганские песни, я забывал обо всем.

Соню, очень уставшую от всего пережитого, стал убаюкивать его голос и она начала задремывать, прижавшись боком к стене и накрывшись старой парусиной.

И тут Соня услышала чей-то громкий крик: «Ах, вот вы где!». Она не успела рассмотреть вошедшего, почувствовала сильный удар по голове и потеряла сознание.

А Данилу спасший его матрос давно уже втолкнул в капитанскую каюту и захлопнул за ним дверь. Даню бросало от одной стенки к другой, подкидывало, опускало. Вся каюта выделывала совершенно неописуемые фортеля в пространстве. На полу было полно воды, Даня промок. Он падал, вставал, держался за что то, садился, снова падал. Наконец, как-то приспособился. Уселся на кровать, держась за спинку. Кровать была привинчена к полу, поэтому он как то более-менее сохранял устойчивое положение.

Так продолжалось очень долго, примерно часа два. Наконец, во время относительного затишья дверь распахнулась, и вошел какой-то человек.

Он быстро открыл привинченный к полу шкаф, достал что-то. Потом каюта осветилась.

Это был капитан в том же клеенчатом плаще. В руках у него был большой электрический фонарь.

«Где Соня, когда ты последний раз ее видел?» — крикнул Филипп.

— Я думал, она с вами, найдите ее, она вышла, — взволнованно ответил Данила, который устал сидеть один, — когда же, наконец, кончится шторм?

— Как вышла? Куда? — закричал Филипп с ужасом, схватив Даню за плечи.

— Не знаю, — Данила чуть не плакал.

Капитан взял себя в руки «он же все-таки ребенок и не знает, как все на самом деле страшно».

Он потрепал Данилу по плечу:

— Не реви, юноша должен быть отважным. Я сейчас же пойду искать Соню, — сказал Филипп, — мы сможем вздохнуть свободно только дней через пять. Но у шторма бывают перерывы. Смотри, не выходи из каюты, фонарь не выноси. Если тебя смоет за борт или ранит, ты, возможно, останешься жив, но это будет очень мучительно.