Огни Парижа - [28]

Дарльстон с горечью подумал, как легко будет Линетте с помощью Бланш и Маргариты познакомиться с самыми богатыми и важными людьми в Париже. Молоденькая, свежая, чистая девочка не замедлит привлечь к себе внимание.

Маркиз вспомнил употребленное Линеттой выражение «вторая жена». Это звучало вполне правдоподобно. И в то же время вряд ли Линетта представляла себе, насколько непрочными и скоротечными оказывались такие союзы.

Конечно, бывали исключения. Бланш прожила со своим князем почти пять лет, но надо сказать, что все это время они пробыли в России.

Кора Перл несколько лет пользовалась покровительством герцога де Морни, но она изменяла ему. У нее даже было ожерелье – свидетельство побед ее непостоянного сердца – массивная золотая цепь с двенадцатью медальонами, в которых скрывались портреты. На крышке медальонов были выгравированы гербы родовитых семейств Франции.

Ожидает ли Линетту то же самое? Маркиз не мог вынести этой мысли.

«Я найду ей что-нибудь еще», – пообещал он себе.

– Я думаю, нам пора возвращаться, – сказал маркиз, когда они уже прошли порядочное расстояние.

«Он отвезет меня домой, – подумала Линетта, и сердце у нее сжалось. – Мне никогда больше не увидеть его!»

Чтобы оттянуть время, она ступила на траву, подошла к деревьям.

Стволы каштанов возвышались как часовые; все было тихо: птицы давно уснули.

Линетта шла все дальше и дальше, и маркиз следовал за ней.

– У меня такое чувство, будто мы за городом! – воскликнула она. – Какая прекрасная идея высадить так много деревьев в самом центре Парижа!

– Да, идея была удачной, – рассеянно отозвался маркиз, думая о чем-то своем.

Линетта сделала еще несколько шагов, остановилась и оглянулась.

Лунный свет упал на ее светлые волосы и белое платье, и маркизу показалось, что перед ним возникло какое-то неземное создание.

– О чем вы думаете? – спросила девушка, почувствовав, что маркиз не сводит глаз с ее лица.

– Я думал о вас.

Новая интонация в его голосе вызвала у Линетты легкую дрожь. Ни маркиз, ни Линетта не могли шевельнуться, они стояли неподвижно и не сводили друг с друга глаз.

– Что мне с вами делать, Линетта? – спросил наконец мужчина.

– Можно… можно мне… остаться с вами? – произнесла она едва слышно.

Так как маркиз по-прежнему оставался неподвижным, она сделала к нему шаг, другой… Ее движение было естественным, инстинктивным, как движение цветка, раскрывающегося навстречу солнцу, или маленького запуганного существа, ищущего спасения и защиты.

Не задумываясь, не отдавая себе отчета в своем поступке, мужчина принял ее в объятия.

– Я не боюсь, когда… вы со мной, – прошептала она.

И опять, совершенно непреднамеренно, повинуясь безотчетному порыву, Дарльстон прикоснулся губами к ее губам.

Губы девушки были мягкими и нежными, и в его прикосновении тоже была одна только нежность.

В этом поцелуе не было страсти, мужчина мог поцеловать так ребенка. Но когда губы их соединились, произошло что-то странное и удивительное.

Маркиз сильнее привлек к себе девушку, и поцелуй его стал более требовательным.

Для Линетты весь окружающий мир наполнился светом, она вся затрепетала, испытывая чудесное непередаваемое ощущение, ранее ей незнакомое.

Ей казалось, что она внезапно ожила, и всем своим существом попыталась отозваться на это чудо. Разобраться в своих ощущениях, определить их она не могла, потому что она была уже не она.

Линетта перестала существовать отдельно и стала частью маркиза. Не только ее губы были у него в плену – она принадлежала ему всем телом, сознавая, что этот дивный упоительный экстаз и есть любовь!

Линетта не ожидала ее, не искала, но любовь пришла к ней, и она предалась возлюбленному всей душой.

Маркиз поднял голову.

– Моя любимая! Моя радость! – воскликнул он. – Я не надеялся, не смел добиваться тебя.

– Я люблю тебя! – прошептала Линетта. – Не знаю, когда это случилось, но я люблю тебя!

Она говорила каким-то странным, несвойственным ей голосом, как человек, пробуждающийся ото сна, лицо ее сияло.

Маркиз вновь приник к ее губам и, чувствуя, как она отвечает ему, понял, что пробудил в ней искру того огня, который разгорелся в нем самом.

Его поцелуй стал еще более настойчивым и властным.

Сэлвин Дарльстон знал, что Линетта его не боится, что она вся раскрывается навстречу ему и дарит то, чего никогда не могла ему дать ни одна женщина.

В его жизни было много женщин, но все они были опытными светскими красавицами, искушенными в любви. Они желали его, прежде чем он сам мог понять, насколько его влечет к ним, пускали в ход все ухищрения, на какие способен их пол, чтобы добиться своего.

Целуя Линетту, маркиз сознавал, что такого ему еще не случалось переживать; никогда он не целовал чистых, невинных губ, не пробуждал в не ведавшей восторгов любви девушке пылкую страстную женщину.

Смутившись от сознания той страсти, какую она возбуждала в Дарльстоне и в себе самой, Линетта уткнулась лицом в плечо своему возлюбленному.

По ее телу пробегала легкая дрожь, но маркиз знал, что это не от страха.

– Что с нами случилось, Линетта? – взволнованно спросил он.

– Мы… очарованы. Я говорила… здесь волшебное место.

– Нет, это ты волшебница, ты подарила мне счастье, какого я не знал прежде.