Огнеопасная красотка - [5]

– А где ж еще? Вот, смотрю на тебя и удивляюсь. Баба ты вроде ничего, приличная. Я сначала подумала, что проститутка ты, а счас гляжу, нет, не похожа. Я их много повидала, они совсем другие. Как же тебя угораздило так нажраться, что тебя сюда приволокли? И почему сюда, а не в вытрезвитель? Или натворила чего?

– Не помню я, – сморщилась девушка, – ничего не помню.

– Это худо, – вздохнула баба, – когда ничего не помнишь, что хошь припаять могут, любую статью. А ежели своего адвоката нет – совсем беда! Которых на суд государство определяет, положено так, чтобы защитник был, они и не стараются вовсе: им по хрену, что с тобой будет. Заплатить не могешь, значит, чеши на зону белым лебедем, – охотно делилась своим опытом сокамерница.

Лиза приподняла голову и осмотрела себя. Она была в том самом костюме, в котором приехала к Виктору. Девушка постаралась вспомнить, что же с ней произошло, но в голове вспыхивали лишь бессвязные обрывки событий. Вот она плавает в бассейне, потом – пустота, а потом снова вспышка, и она видит себя, лежащую в сундуке, а на нее сверху смотрит лицо в черной маске… Потом – вообще какие-то дикие видения. Она сидит на полу с пистолетом в руках, а в комнату врываются вооруженные люди. Дальше – снова пустота, а затем врачи делают ей какие-то уколы, суют в рот противное лекарство, ее выворачивает наизнанку – и все, после этого – больше ничего, кроме противного гула в голове и боли во всем теле.

«Боже мой, что же это было? Почему я здесь? Как я вообще сюда попала?»

Лиза закрыла глаза, пытаясь расслабиться, чтобы избавиться от этой невыносимой боли в голове, и не заметила, как задремала.

– Просыпайся, начальство начинает подтягиваться, – услышала она голос над своим ухом и резко распахнула глаза. Голова уже почти не болела, и Лиза села на топчане. Пригладив взъерошенные волосы, она посмотрела на свою соседку.

– Ну, как ты, оклемалась? Я не стала тебя беспокоить, когда ты уснула. Во сне все что-то бормотала, на помощь кого-то звала, – рассказывала баба. Лиза посмотрела на женщину испуганным взглядом.

– Чевой-то с тобой? – удивилась та.

– Я вспомнила, – прошептала девушка, – я все вспомнила!

Она вскочила и, подбежав к решетке, начала ее трясти.

– Выпустите меня, позовите начальника милиции, – закричала Лиза, – это недоразумение! Зачем вы меня сюда посадили? Моего жениха убили, я видела его мертвым! Это все бандиты, один в черной маске был. Выпустите меня, я хочу сделать заявление!

Дежурный приподнял голову и нехотя проговорил:

– Успокойтесь, гражданочка, придет время – вас начальник сам вызовет. Сидите спокойно, не дебоширьте, а то мне придется вас закрыть в камере с бандитами.

– С какими бандитами? – недоуменно спросила Лиза и оглянулась на свою соседку. – О чем это он?

– Ты успокойся, не кричи, – зашептала баба, – мы сейчас в обезьяннике сидим, я ж тебе объясняла. Видишь, здеся только решетка, а тута есть еще и камеры, настоящие, с железными дверьми, КПЗ называется. Там преступников держат, пока их в тюрьму не определят. Меня-то туда не сажают, потому как я совсем безобидная, хоть и буду теперь ждать приговора, – заулыбалась она беззубым ртом.

– Господи, – застонала Елизавета, – да что же это творится? Что происходит, объяснит мне кто-нибудь, наконец?

– Не гони лошадей-то, здеся этого не любят. Придет время, и все тебе объяснят в лучшем виде. Сядь лучше, да сиди, помалкивай, скоро завтрак принесут, – оттаскивая Лизу за рукав от решетки, зашептала баба.

Несколько часов спустя Лиза сидела в кабинете у следователя. Она уже пришла в себя после перенесенного потрясения и смотрела на мир вполне осмысленными глазами. Когда она была еще там, в доме, врачи «Скорой помощи» делали ей какие-то уколы, поили какой-то гадостью, но она воспринимала все это как нечто совершенно нереальное, ненастоящее. Ей все время хотелось тряхнуть головой и наконец проснуться, чтобы понять, что это – всего лишь сон, ночной кошмар, который почему-то продолжается и не хочет ее отпускать. Эти люди задавали ей какие-то вопросы, и она механически отвечала на них. Совершенно спокойно она оделась и прошла к милицейской машине, когда молодой человек в форме сказал ей, что нужно проехать с ними – до выяснения обстоятельств убийства. Только сутки спустя, когда она окончательно пришла в себя, уже в камере, она вдруг все вспомнила. Сейчас, когда она сидела в кабинете, до нее вдруг дошло, что от нее хотят, и она таращилась на следователя ничего не понимающим взглядом.

– Гражданка Михеева, я еще раз спрашиваю: за что вы убили своего сожителя? – спрашивал молодой следователь, стараясь казаться чересчур строгим. Лиза, глупо улыбаясь, смотрела на него, стараясь понять, что это он сейчас такое говорит. Когда парень снова спросил ее о том же, она нахмурилась, а потом задала ему встречный вопрос:

– Вы что, молодой человек, рехнулись?

– Я вам не молодой человек, а следователь Краснощекий и веду следствие об убийстве Правдина Виктора Викторовича и его двух охранников.

– Ведите себе на здоровье, господин Красные Щеки, а я-то здесь при чем?! – продолжая хмуриться, проговорила Лиза и увидела, как щеки молодого следователя покрываются красными пятнами, в полной мере оправдывая его фамилию.