Огненный поток - [16]

Однако наибольшую радость ему доставляло собственно единоборство, когда в схватке обострялись все его чувства; он умел сохранить холодную голову в ситуациях, у других вызывавших панику. На самостоятельных занятиях он часами оттачивал приемы вроде броска через бедро и удушающего захвата; иногда его слегка раздражало, что контролю дыхания и результатам работы кишечника садху уделяли внимания не меньше, чем практической борьбе, но он исполнял все эти требования, воспринимая их как неизбежную плату за обучение. Каждое утро он дотошно исследовал змеюку, выползшую из его задницы, и если она была тусклой либо плохо “свернулась в кольца, готовая к броску”, честно докладывал о том наставникам и менял свое питание согласно их предписаниям.

Благодаря волевым усилиям Кесри достиг того, что к десяти годам был признан одним из лучших борцов в своем весе и возрасте. Вскоре в его тренировки вошло овладение оружием – латхой, тяжелой бамбуковой дубинкой, и тальваром, кривой саблей. С огнестрельным оружием он познакомился дома – на досуге отец обучал сыновей обращению с мушкетом.

Мастерское владение оружием и приемами борьбы увенчалось тем, что к пятнадцати годам, возрасту, когда парней начинали рекрутировать в джаваны, Кесри стал самым грозным бойцом в деревне. Однако отец посчитал это еще одной причиной, чтобы он остался дома, – мол, при нем земля их будет в большей безопасности, чем под охраной любого из его братьев.

Младший брат по имени Бхим, парень крепкий, но тугодум, не способный на самостоятельные решения, во всем слушался отца беспрекословно.

Отец Рам Сингх, некогда и сам отслуживший в солдатах, был упрям и скор на руку. Перечить ему означало напрашиваться на встречу с палкой. Но это не удержало Кесри от огласки своего желания, и потому он многажды был бит за непокорство. Наконец он понял, что споры с отцом – зряшная трата времени: Рам Сингх был из тех солдат, кто при виде неприятеля только глубже окапывается. Стало ясно, что записаться в армию можно лишь наперекор отцу и без всякой сторонней помощи. Но как это сделать? Ни один приличный вербовщик не возьмет рекрута без согласия его родных, иначе поди знай, что может выкинуть новобранец. И потом, без помощи семьи не осилить положенного рекруту снаряжения, не говоря уже о коне. Что до иных вариантов – вступить в орден нищенствующих монахов или какую-нибудь банду, – благодарим покорно, уж лучше копаться в земле.

Так что Кесри оставалось держать язык за зубами, когда в их дом зачастили вербовщики, справлявшиеся о желающих стать солдатами. Молча сглатывая злость, он слушал отца, готового обсудить перспективы второго сына, а что касаемо старшего, тут говорить не о чем, его судьба решена: парень остается дома и будет землепашествовать.

Вдобавок к этому злосчастью стали поступать брачные предложения старшей сестре. Значит, и она вскоре покинет отчий дом. Похоже, новые жизненные горизонты открывались перед всеми, кроме Кесри.

Поскольку Дити много времени проводила в полях вместе со старшим братом, только она одна понимала его душевное состояние. Сестер ее старались держать дома, чтоб не испортили цвет лица, а у нее из-за неблагоприятного расположения звезд почти не было шансов на хорошее замужество, и потому ее отправили познавать секреты земледелия. Ростом она была по колено брату, когда тот стал обучать ее обращению с нукхой – ножом с восемью зубцами для надрезания созревших маковых коробочек. Вооруженные нукхами, они шли вдоль рядов обнажившихся маков и надсекали набухшие соком бутоны. Когда от одуряющего опийного аромата их начинало смаривать, они присаживались передохнуть в тени дерева.

Несмотря на разницу в возрасте, вместе им было легко как ни с кем другим. Способность Дити к сочувствию и пониманию чужих горестей была так необычна для маленькой девочки, что порой Кесри задумывался, не наделена ли она и впрямь колдовской силой. Когда он впадал в отчаяние от невозможности покинуть Наянпур, именно она, пигалица, его ободряла. Зная, что он изводит себя мыслями о новой жизни, открывавшейся перед младшим братом и сестрой, Дити говорила: “Ву сааре баат на сочо. Не думай об этом, обрати мысли на что-нибудь другое”.

Но сделать это было просто невозможно: как тут думать об ином, если еще никогда в их доме не было столько посторонних, обхаживавших и улещавших родителей? В конце рабочего дня, возвращаясь в свой глинобитный домишко, Кесри и Дити видели отца, который в тени мангового дерева вел переговоры с вербовщиками, и мать, во дворе увлеченно беседовавшую со сватами.

В вербовке новобранцев Рам Сингх разбирался так же хорошо, как его жена в спросе и предложении на рынке невест. Много лет он прослужил в армии султаната Берар и был знаком с изрядным числом профессиональных вербовщиков, рыскавших по деревням в поисках перспективных юношей. Костяк армий Северной Индии всегда составляли уроженцы долины Ганга, и потому у них, выходцев из таких же крестьянских семей, были родственники в самых разных полках. Рам Сингх, дороживший этими связями, задолго до появления вербовщиков знал, кто именно объявится на его пороге и кому он сразу откажет, будь тот хоть трижды родич.