Огненные версты - [37]
— Товарищ подполковник, в сторону села направляется группа каких-то солдат. Неужто наши разведчики? — неопределенно говорил он, пристально всматриваясь вперед.
Я вскочил на броню танка и взглянул в бинокль. Солдаты, перекинув через плечи оружие, медленно брели по пахоте. Присмотрелся получше. Ну, конечно, немцы. Разведка или просто метавшиеся в панике, оторванные от подразделений гитлеровцы?
Приказываю старшему лейтенанту открыть огонь. Акиншин наводит орудие в цель. Выстрел! Снаряд точно ложится в гущу фашистов. Некоторые из них тут же замертво упали. Еще выстрел. Глаз у Акиншина натренирован, и второй снаряд разорвался в районе цели. Оставшиеся в живых гитлеровцы поползли назад и через минут пять-шесть скрылись в лесу.
Я спустился в подвал. Потрескивали дрова в железной печурке. По-домашнему было уютно. Старший сержант А. А. Соколов уступил мне место.
— Лежите, я как-нибудь пристроюсь.
Тут же рядом на нарах спали разведчики. От усталости и мне хотелось спать.
Вошел старший сержант А. В. Худяков, помощник командира взвода связи бригады. На нем неуклюже сидела помятая забрызганная грязью шинель, а на ремне болтался длинный парабеллум, снятый с убитого немецкого офицера.
— Товарищ подполковник, связь установлена со всеми подразделениями, — четко доложил он.
В углу телефонистка Аня Котлярова крутила ручку телефона, проверяя с кем-то связь.
— Котлярова, как слышимость?
— В норме, товарищ комбриг.
С Александром Васильевичем Худяковым мы познакомились во время завершающих боев на Курской дуге. Я возвращался из штаба корпуса в бригаду. «Виллис» бодро бежал по накатанной дороге. Вдруг из леса вышел солдат и поднял руку. Шофер рядовой В. Дорошевский остановил машину.
Сержант, взглянув на мои погоны, деловито ощупал ремень — ладно ли лежит, одернул гимнастерку.
— Мне в бригаду Фомичева, подскажите, как попасть.
— Я — Фомичев, слушаю вас.
Сержант удивленно вскинул брови, замялся:
— Не узнал вас, товарищ подполковник. Худяков я, помощник командира взвода связи.
— Садитесь в машину, подвезу.
Разговорились. Александру Васильевичу уже было за сорок. До прихода в нашу бригаду коммунист Худяков работал заместителем начальника электросилового цеха на Челябинском мелькомбинате. Встал в ряды добровольцев. Накануне боев на Курской дуге его послали в село Калиновку за имуществом связи. Прошедшие дожди размыли дороги, и он к нам возвращался с опозданием. Помню, как Худяков сокрушался, что не принял участия в бою.
— Впереди еще не один бой, — успокаивал я его.
И вот сейчас он стоит передо мною: испачканный, усталый, голодный. Уже не раз отличился. Иногда я даже удивлялся, когда он успевал со своими подчиненными налаживать связь.
Я придвинул старшему сержанту котелок с кашей, пригласил перекусить. В это время в подвал влетел старший лейтенант Акиншин.
— Со стороны леса показалась масса немцев, — крикнул он, — прут в сторону деревни, прямо на нас.
Зеленые фигуры гитлеровцев, рассыпавшись в цепь, несмело передвигались по полю. Наблюдая за гитлеровцами, которые находились от нас примерно в двух километрах, я пытался понять их замысел. Но как бы там ни было, надо приготовиться к бою. Связываюсь по телефону с комбатом капитаном Приходько:
— Видите немцев?
— Еще бы. Мы тут их ждем. Благо, рядом и танкисты капитана Маслова, — ответил комбат.
— Пока огонь не открывать.
Командир танкового батальона гвардии капитан А. А. Маслов.
Акиншин, держась рукой за скобу открытого люка, неотрывно смотрит за поведением гитлеровцев. Мне тоже хорошо видны немецкие солдаты. Их трудно сосчитать. Мне поначалу доложили — не менее тысячи человек. Вроде бы и так. Чувствую, жарковато нам придется.
Гитлеровцы осмелели и начали осторожно продвигаться вперед. Их цепи все ближе и ближе. Кажется, пора. По телефону отдал распоряжение танкистам Маслова:
— Огонь!
Дружно ударили орудия. Оставляя огненные трассы, в сторону врага полетели снаряды. Фонтанчики разрывов лихо заплясали в боевых порядках фашистов: огонь открыли наши минометчики. Некоторые гитлеровцы начали пятиться назад, а затем ринулись вправо, в обход деревни, пытаясь быстрее пробиться к шоссе.
Связываюсь по рации с капитаном В. А. Федоровым, приказываю ударить по фашистам. Развернули свои орудия влево и батарейцы старшего лейтенанта Шабашова. Огонь достиг наивысшей плотности.
Левый фланг наступающей пехоты упорно рвался вперед. Атакующие открыли сильный ружейно-пулеметный огонь, и в какой-то момент казалось, что им удастся ворваться в село. Челябинцы с двух сторон били по гитлеровцам. Попав в огневой мешок, немцы дрогнули и залегли, но вскоре начали отходить назад, в лес.
Трудно было уловить намерения врага. И лишь некоторое время спустя стало понятно: фашисты начали переходить в юго-восточный лесной массив. Они ползли с взгорбленными ранцами по плужной борозде. Не отстреливались. Сейчас бы пустить танки и давить, давить их. Но «тридцатьчетверки» не пройдут: речушка болотистая, поле раскисшее и ровное — фаустники опасны. Наверняка и на опушке леса расположились противотанковые орудия, и с близкого расстояния они подожгут наши танки. Нет, рисковать нельзя.
