Огненные фарватеры - [17]

— Транспорт подорвался. Ложится на борт. Но к нему на помощь другой транспорт направился, он уже и вельботы на воду спустил. И спасатель — к нему же…

На головном БТЩ, на «Гаке», подняли сигнал «самолеты противника, боевая тревога». В небе шли «юнкерсы». Они проскочили конвой, стали атаковать отряд главных сил. От кораблей в небо потянулись трассы, шапки разрывов встали перед «юнкерсами».

— Ну, командир, держись! Теперь наша очередь. — Рядом стоял Ванюхин, и я подумал о том, сколько сил и мужества у этого человека. Раненный в ноги, он все же поднялся на мостик. Как будто ожидая мой вопрос, Митрофан Иванович заметил: — Не забывай, что сегодня я не только командир БЧ-5, но и комиссар. С тобой вместе отвечаю за корабль, за каждого члена его экипажа. И вообще коммунист имеет привилегию — быть там, где труднее и опаснее.

Еще одна волна «юнкерсов» налетела на транспорты. Самолеты бомбили их с больших высот, и зенитки кораблей достать самолеты не могли. Горел, окутавшись черным дымом, ледокол «Вольдемарс», две бомбы взорвались рядом с «Виронией», и к ней подошел спасатель «Сатурн». Транспорт «Алев» снимал с «Виронии» людей. Но все три судна в Кронштадт не дошли. Они подорвались на минах у мыса Юминданина.

…Это место мне запомнилось огнем и дымом тонущих кораблей и судов, терпким запахом мазута, выплеснувшегося из разорванных корпусов. Пытаясь спастись, сотни людей плавали в этом черном, вязком, страшном море топлива.

«Малые охотники», сторожевые катера подбирали людей, спасали их. Мы это видим, но сами помочь не можем, так как идем с тралом. За нами колонна, и мы не вправе отвернуть. Мины, подрезанные тралами, черные и рогатые, тоже плавают по морю, катера не успевают их расстреливать. «Охотники» и сторожевые катера едва управляются передавать людей, которых они подобрали из воды, на большие корабли. Только на нашем тральщике набралось около сотни спасенных. Под руководством фельдшера Николая Иванова наши моряки ведут их в душ, чтобы они могли хоть чуть-чуть отмыть мазут и переодеться. Потом размещают по кубрикам и каютам.

Вдруг всплеск поднимается прямо по курсу. По колонне открыла огонь батарея с мыса Юминданина.

— Кононов, можем ответить?

— Дальномерщики, дистанцию! — командует Кононов.

Но впереди по курсу глухо ухает залп — это главный калибр флагмана, крейсера «Киров». И береговая батарея врага тут же замолкает. Зато над морем появляется очередная волна «юнкерсов», и наши зенитки бьют по самолетам не переставая. Все ведут огонь — базовые тральщики, транспорты, подводные лодки, катера…

Вечер опускался на море, и в его ранних сумерках стали ярче отсветы разрывов снарядов, огонь пожаров. Обстановка оставалась опасной, нас ждали новые тяжелые испытания.

Здесь, приступая к рассказу об одном из драматических эпизодов похода — гибели эсминца «Яков Свердлов», я хочу воспользоваться свидетельством мичмана Г. Попенкера. Во время похода из Таллина в Кронштадт он находился на другом корабле, на МО-112, и непосредственно участвовал в спасении моряков тонущего эсминца. Вот что писал мичман в своих воспоминаниях:

«Место МО-112 в кильватер эсминцу «Яков Свердлов». За нами идет МО-142. Двигатели работают отлично. Я узнаю их работу по звуку, как любой механик. Вахту я отстоял, и можно выйти на палубу посмотреть, что делается вокруг… Однако скоро становится ясно, что с верхней палубы полной картины нет — все море взглядом не окинешь. Сделать это можно только с мостика.

— Разрешите? — обратился я к командиру катера, лейтенанту Семену Гимпельсону — Сене, как его звали на дивизионе…

Сеня в знак согласия кивнул головой, и вот я на мостике, и перед глазами весь отряд главных сил — основа боевого ядра Краснознаменного Балтийского флота. Таллин давно остался за кормой — сейчас просматриваются лишь рассыпанные по всему морю корабли и транспорты. И еще — самолеты, которые налетают на них: идет бой, и вечернее синее небо усыпано черными крестиками, но больше — белыми шапками разрывов. И возле наших судов султаны разрывов вражеских бомб… Но вот взрыв помощнее, погромче, и видно, как справа, вдали, тонет какой-то транспорт…

Сигнальщики то и дело докладывают о плавающих минах, и комендоры стреляют по этим минам из сорокапяток — мины взрываются, поднимая горы воды… Я тоже поневоле начинаю шарить глазами по легким волнам, покрывающим море, но ничего не могу разглядеть — не обучен, не тренирован.

И вдруг — грохот близкого взрыва прямо по курсу. Повернул голову — гигантский столб огня, дыма и воды закрыл эсминец «Яков Свердлов»… Но вот все это опало, и мы видим: корабль жив, он идет вперед. Сразу стало легче на душе, не только мне, всем, кто находился на мостике, — моряки, командиры даже заплясали от радости. Однако тут же еще взрыв… Мучительно долго сворачивается на правый борт полубак эсминца с носовым орудием и его расчетом… Однако две трети корабля на плаву и весь личный состав на местах — как положено по боевой тревоге. И машины работают: идет же корабль!.. И снова взрыв — теперь эсминец переворачивается, прямо на наших глазах. Мы ничем, абсолютно ничем, не можем ему помочь! Море вокруг тонущего корабля покрыто мазутом… Последнее, что мы видим, — покрытое зеленой краской днище эсминца, который уходит код воду с продолжающими вращаться винтами.