Огненные фарватеры - [119]

Народ на дивизионе был геройский. Командиры и политработники опытные, отлично знающие свой долг, свои обязанности, умеющие повести за собой краснофлотцев и старшин. Партийная и комсомольская организации крепкие. Вот от такого дивизиона достались нам флаг и орден на нем. И это ко многому обязывало и обязывает. Тем более что служим и плаваем мы там, где в годы минувшей войны прошли корабли и моряки 10-го Краснознаменного.

Первым снялся флагман. И только мы успели проводить его взглядом, отошел второй корабль. За ним наша очередь. Швартовы отданы, двигатели взяли тоном выше, легкая дрожь отдалась в корпусе — пошли! На фоне огней гавани пытаюсь найти наши тральщики. И тут сигнальщик, который понимает, что может волновать сейчас командира, показывает на кильватерные огни соседнего корабля.

— Хорошо! — отвечаю я и теперь уже стараюсь не упустить из вида узенькие полоски света, как старается не упустить их рулевой, которому дана на это команда.

Проходим ворота гавани. Сразу за ними тральная группа должна лечь в дрейф, дожидаясь выхода остальных кораблей.

Дело в том, что для нашего дивизиона начались по совсем обычные сутки. Мы вышли в море на состязательное траление на приз Главнокомандующего Военно-Морского Флота.

К такому состязанию от каждого флота допущен всего лишь один дивизион. Наш представляет Краснознаменную Ленинградскую военно-морскую базу. 24 часа назад наш комдив капитан 3-го ранга Владислав Сергеевич Банщиков получил пакет с заданием, запечатанным сургучными печатями. Потом нас, офицеров, собрали в штабе, где по стенам были развешены морские карты с нанесенными на них маршрутами переходов, таблицы, ордера. Мы знали, что все это, как и расчеты, сделано за те часы, которые отделяли комдива и его управление от момента вручения пакета до начала совещания, на котором капитан 3-го ранга Банщиков докладывал о принятом решении по боевой работе. Командование части его выслушало и решение утвердило.

Командиры кораблей тоже с ним ознакомились. Нам стали известны и маршрут перехода, и точка, куда мы должны привести десант, и количество кораблей, принимающих участие в операции, и их типы. Короче говоря, все, кроме трех моментов: времени выхода, которое определялось временем «Ч», количества и типов мин, которые «противник» назначил для их постановки.

Мы знали и понимали: «пропустим», не вытралим одну лишь мину — и приз Главкома уже не наш. Нарушим в чем-то инструкции и наставления — тоже. Пропустим атаку конвоя «противником», нарушим радиомолчание, допустим невязку в прокладке или посредник определит, что один из кораблей «подорвался», и приз уплывет. И даже если все это и многое другое будет в порядке, но на волне будет качаться подрезанная нашими тралами мина, которую надо расстрелять, и на это тральщики израсходуют на один снаряд больше норматива, то все равно приза нам не видать…

Наверное, мы действительно знали и понимали слишком много. Но волнение наше перегорело как раз к тому моменту, когда по сигналу корабли снялись со швартовых. Теперь мы спокойно шли в море на работу. На обычную работу, какой во все времена занимались «пахари моря».

На мостике холодно. Командиру приходится стоять как раз на продуваемом всеми ветрами месте. В строю группы наш корабль идет третьим. Позывной на сегодня — «тройка». Впереди — «двойка», которой командует мой друг старший лейтенант Сергей Чибирев. Я должен держаться у него в кильватерной струе, на дистанции, определенной наставлением. Это сейчас нелегко. Кильватерная струя «двойки» пенится, едва подсвеченная нижним кильватерным огнем. Пока все идет нормально. Значит, мне можно на минутку-другую спуститься в ходовую рубку, нанести на карту свое место. После пронизывающего ветра здесь тепло и уютно. В полумраке светятся шкалы приборов. На штурманском столе карта. Смотрю на нее, думаю, что от выхода из базы прошло порядком времени, о том, что вот здесь был поворот, и тут. А где наше место? Карандаш легко бежит вдоль штурманской линейки. Измеритель иглой уперся в точку — вот оно, наше место. И на память приходит другая карта, старая карта военных лет. Точно такая же по масштабу, координатам. Я видел ее в музее боевой славы. И сейчас думаю о том, что как раз здесь принимали бой моряки дивизиона, которым командовал капитан 3-го ранга Амелько.

История. Хочешь ты этого или нет, она проходит через жизнь и сердце. А сейчас старшина мотористов докладывает, что все в порядке и машины работают отлично.

— Товарищ командир, семафор по линии: готовность номер два! — раздается по громкоговорящей связи доклад сигнальщика.

— Есть. Передать на «четверку»!

Два часа ночи.

— Подвахтенным от мест отойти! — объявил я по трансляции и вышел на мостик.

На малых кораблях взаимозаменяемость — понятие отнюдь не отвлеченное. Рулевой один, сигнальщиков тоже маловато. Вот и приходится учить минеров стоять на руле, комендоров нести сигнальную вахту. И так сутки, другие, третьи… Отдых нужен, это факт. Ну, а если бой и кто-то убит, ранен? И тогда сигнальщики вставали к пулемету и сбивали вражеские «юнкерсы», минеры стояли на руле, а мотористы стреляли из пушек и топили корабли врага!