Огненное погребение - [47]
– В смысле?
– Их только поторопить надо, желательно – на словах, без террора.
– Как получится, по крайней мере, с хаты съедут, это точно. Пиши адрес.
– Сам запиши, что ты там будешь мои каракули разбирать, – Жир достал из барсетки ручку, перьевую, я таких и не видел.
Пацаны были в хуевом настроении, с похмелюги и без копейки. Дверь в хату открыта, для сквозняка, солнце жгло, штор не было, валялись вместе с карнизом на полу. Гвоздь лежал на раскладушке, Вася на диване, лицом вниз.
– Все на пол, руки за голову, блядь! – бодро скомандовал я вместо стука. – Шутка, надо дверь закрывать, чужие ходят.
Гвоздь открыл глаз, посмотрел на меня, закрыл и попытался встать. Вася поднял руки, но до затылка не донес, а может, передумал.
Растолкав Гвоздя и отправив Васю с пятью долларами за лекарством, я, пока Гвоздь хлюпал водой в ванной, стал разглядывать обстановку.
История в осколках, занимательная археология.
Прозрачные стекла из-под водки, цветные – пиво. На кухне было чисто, потому что никаких продуктов у них не было, даже уксуса. В холодильнике стояла сковородка с чем-то обуглившимся.
По хате были разбросаны пользованые гондоны, причем завязанные узлом – изгалялись, на полу валялась разорванная на полосы эмалированная кружка, превратившаяся в стальную ромашку, это Вася рвал руками, я как-то попробовал – ни хуя, талант нужен.
Пора было отправлять пацанов на родину – крутить волам хвосты, город им не шел на пользу. Жир, кстати, называл их «волоебы» – за глаза, конечно.
Приняв по сто пятьдесят водочки, пацаны оживились, хотя слегка притормаживали, на всякий случай я повторял все по два раза.
– Тут дело есть. Есть дело. Рубануть лавэ.
– Когда?
– Завтра утром. Завтра.
– Хуево. Лучше прямо сейчас.
– Лучше утром – лохи на расслабухе. Жираф работу подогнал. Делюга простая. Но надо сделать красиво. Сделать красиво.
– Жид! – рявкнул Гвоздь, Вася заржал.
– Какая разница, и вообще, хватит ржать, вы ж не на курорте. Кто до хуя смеется – потом будет плакать.
– Наебет, – это уже Вася сказал, утвердительным тоном.
– Ну, сильно не наебет, да один хуй, другой работы нет.
– А что там?
– Один жид купил хату у других жидов, а они не съезжают. Тормозят.
– От, бля, жиды, ебать их в рот по нотам, – Гвоздь порозовел, пришел в себя от водочки и выражался красиво, как на пересылке.
– Короче, завтра в семь за вами заеду. Не нажирайтесь.
– Да загрызем, на хуй, – Вася уже настраивался на завтрашнюю акцию.
– Надо вежливо предупредить, что если к вечеру не съебутся – хуй доедут в свой Израиль.
Вася и Гвоздь заржали, как всегда, когда слышали «жиды» или «Израиль». В Карпатах еврейский вопрос был давно решен, еще немцами.
В половине восьмого мы стояли возле объекта. Губа у бизныка была не дура, тихий район, центр города, сталинский дом, второй этаж. Вечером я облазил здесь все, проводил рекогносцировку.
– Василий, пойдешь через дверь, там телефонный провод – вырвешь. Спросят кто – скажешь, новый сосед, снизу, кухню заливаете.
– Не откроют, – буркнул Вася.
– Гвоздь откроет, – я обращался уже к Гвоздю. – Ты полезешь по дереву – видишь, прямо к балкону ветка. Залезешь?
– Не хуй делать.
– Залезешь и откроешь Васе двери. Только смотри, чтоб не было как с Муриком.
Мурик сидел, не повезло. Сам виноват, впрочем, дохловат был, в спортзал не ходил. Он был первым на захвате, похожая операция. Дверь ему открыли, он сразу ломанулся на кухню, в глубь квартиры, хозяин захлопнул дверь, а пацаны замешкались на секунду. Потерпевшие забили Мурика сковородками и сдали мусорам, получил шесть лет.
– Ну я ж не такой лох. Нож есть?
– На, – я достал из дверей «восьмерки» огромный кухонный нож.
– Пошел я, – Вася с трудом вылез из машины и потопал в парадное.
Гвоздь снял футболку, небрежно бросил на капот, взял нож в зубы и полез на дерево. «Остров сокровищ», Израэль Хендс, только масти не морские, а лагерные. На плече – эсэсовский погон, ну и остальное все в стиле «карты и гестапо».
Гвоздь уже почти добрался до перил, когда дверь распахнулась и на балкон выскочила тетка, звать людей на помощь. Видно, Вася начал лупить ногами в дверь, телефон не работает, курятник в панике… Увидав худого, как смерть, человека с огромным ножом в зубах, тетка метнулась обратно, оставив балконную дверь открытой.
Гвоздь перелез на балкон, сплюнул нож в руку, пригнулся, как под обстрелом, и юркнул в хату.
Через пару минут, точнее – через четыре, дверь парадного открылась, вышел Вася. Выглядел он колоритно – мятый красный пиджак, строгое, даже, скорее, угрюмое выражение лица, в руках два чемодана, обмотанных скотчем. За ним – полуголый Гвоздь, весь в синюю свастику, с чемоданом и ножом в другой руке. Глаза у него были желтые, совершенно безумные. Я уже стоял у машины, движок не глушил, открыл обе двери «восьмерки». Гвоздь рванул на мою сторону, его чемодан я в машину не взял.
– Ты что, охуел, брось на хуй!
– На хуя?
– Блядь, брось, убью!!!
Не споря, Гвоздь бросил чемодан и полез в машину. Вася тем временем закинул чемоданы на заднее сиденье и залез сам, выволакивать их не было времени.
Так и поехали – с вещдоками, как любители.
По дороге пацаны кратко обрисовали ситуацию – муж, жена, полумертвый дед и малолетка-дочка.
