Огненное погребение - [12]
ГИТЛЕР: Кабана ждем.
КИТАЙ: Долго он что-то.
ГИТЛЕР: Это мы покурили, тебе долго.
КИТАЙ: Опять с ним барыги не рассчитываются?
ГИТЛЕР: Хорошо бы, бабла поднимем.
КИТАЙ: Кто спорит.
ГИТЛЕР: Ты книгу прочел?
КИТАЙ: Начал. Херомантия сплошная.
ГИТЛЕР: Да ну, какая там херомантия. Не живи прошлым, не живи будущим, живи сейчас. Правильная книга.
КИТАЙ: Я так всю жизнь живу, без этого цыгана.
ГИТЛЕР: Он не цыган, он брахман. Вон они, подъехали.
По набережной едет машина Андрея, останавливается, из нее выходят Андрей и Кабан.
КАБАН: Привет, пацаны!
ГИТЛЕР: Привет.
Китай и Гитлер медленно встают с парапета, здороваются.
КАБАН: Это Коля.
Андрей здоровается с Китаем и Гитлером.
КИТАЙ: Витя.
ГИТЛЕР: Вася.
КАБАН: Как дела, босота?
ГИТЛЕР: Блестяще.
Смеются.
Чего маяковал? Проигранные не кроятся?
КАБАН: Не, Вася, не угадал. Серьезная делюга.
Дом на улице Мемзера, Люба, Ксения и молодой человек, огненно-рыжий, по кличке Чижик. Ксения и Чижик пьяны, сидят за столом, допивают остатки водки.
КСЕНИЯ: Ты, рыжий, не гони, понял? Ты меня еще не знаешь.
ЧИЖИК: Да знаю я тебя. Чем больше узнаю, тем больше кумарит. Вон, с ней побазарь, она тебя еще не знает.
КСЕНИЯ (Любе): Чего лыбишься, ты? Я, блядь, вижу! Ты на моего засматриваешься, курица. Смотри, коза, допрыгаешься.
ЛЮБА: Ксюша, попустись.
КСЕНИЯ: Чего? Ты кому это говоришь, ты, ложкомойка? (Хватает со стола вилку.) Я тебе сейчас…
ЛЮБА: Ксюша, попустись, я мужиками не интересуюсь.
ЧИЖИК (смеется): Опа! А кем же, а? Кем интересуешься?
ЛЮБА: Пацанами, молодыми. Только ты чахлый, а я сильных люблю.
КСЕНИЯ: Да хорош тут, ты, тварь! (Встает, теряет равновесие, падает на стул.)
ЛЮБА: Слушайте, пошли спать, что ли? А то со стульев попадаете, поломаете себе.
Люба привстает со своего стула, делает руками странное движение, как будто собирает что-то рассыпанное со стола, невидимую крупу, потом это «рассыпанное» толкает в сторону Ксении.
КСЕНИЯ:Че ты машешь, а? Че ты…
Внезапно Ксения падает назад вместе со стулом и остается лежать в таком положении.
ЧИЖИК: Ха, у Ксюхи автостоп сработал. Так и будет до утра втыкать.
ЛЮБА: Чижик, отнеси ее в комнату и сам спать ложись, я пока уберусь.
Набережная, ночь, Гитлер, Китай, Андрей и Кабан сидят на корточках в каркасе, оставшемся от летнего кафе, в свете фар машины. Гитлер забивает папиросу травой, действует автоматически, не отвлекаясь от беседы.
КИТАЙ: Я в такие подарки не верю.
АНДРЕЙ: А кто сказал, что подарок?
ГИТЛЕР: Какой там подарок… Торба.
КАБАН: Чего ты так думаешь?
ГИТЛЕР: Ездил уже когда-то в Питер получать… Всемером уехали, вернулись вдвоем.
АНДРЕЙ: Бывает и так. Я тоже ездил получал и живым возвращался.
КАБАН: Ну да… Как вспомню, чего творили, не знаю, смеяться или плакать.
ГИТЛЕР: Смейся, раз живой.
АНДРЕЙ: Вижу, не доверяете мне. Что напрягает?
КИТАЙ: Ну, посуди сам, братуха. Приезжаешь на пылесосе (мотает головой в сторону машины Андрея), говоришь о лямах каких-то космических. Лямы в Москве, непонятно у кого, получить нереально, нужно по разгону выступать.
ГИТЛЕР: По разбою можно и здесь кого-нибудь обуть, в се зон жирные клопы заезжают.
АНДРЕЙ: Ладно, урки, еще раз жевану, сначала. Я сам из Москвы, жизнь ту знаю. С малолетки в движухе, в Европе работал, в Польше, в Венгрии, в Чехии, в Португалии. Вижу, делюга живая. У терпил средства есть, и заявлений, если чисто делать, не будет. Одного сделаем, остальные сами бабло отдадут. Принять лавэ есть кому, целая контора, так что нам всего и делов – одного закошмарить. А и заявят – не беда, рванем и свалим, пока мусора выяснять будут, кто да что. Глушить никого не будем, пуганем только.
КИТАЙ: Ну… А говоришь, стволы нужны боевые. Может, пугачи возьмем? Раз только закошмарить?
ГИТЛЕР: Скажи, Коля, а на расходы деньги есть или за свои все?
АНДРЕЙ: Есть.
ГИТЛЕР: Тоже в Москве?
Андрей смеется, затем достает из кармана пачку долларов, показывает и снова прячет в карман.
Уже ближе.
АНДРЕЙ: Если согласны, дам по десятке, прямо сейчас. Не пролезет в Москве – значит, расход. Соскочите по ходу – придется вернуть.
ГИТЛЕР: Коля, ты не понимаешь. Мы не соскочим. Непонятно, если возьмем этот космос, миллиарды, когда и как расчет будет?
КАБАН: Пацаны, вы ж со мной работали раньше. Были вопросы?
КИТАЙ: Мы с тобой работали как? Не платят тебе выигрыш, мы барыгу штормим. И суммы… Штука, редко – две.
КАБАН: Че-то я тебя не понимаю, Витек. Давно для пацана сумма роль играет? Что штука, что лимон – слово есть слово.
ГИТЛЕР: Саня, хорош за понятия растирать. Всякое видели, и мы, и вы. Вон, половина при понятиях в депутатах сейчас, а вторую половину крабы доедают.
АНДРЕЙ: Ну, вы согласны или нет? Если согласны – кричите, не согласны – поедем с Саней дальше.
КИТАЙ: Я согласен, просто понять нужно, с кем и во что ныряем.
КАБАН: Давно Колька знаю. Куда угодно с ним впишусь.
ГИТЛЕР: Я так же за Китая могу сказать. Дело в том, Саня, что тебя-то мы мало знаем.
АНДРЕЙ: Я за себя могу намек дать. Года три назад в Москве увалили некоторых, особо мурчащих. Слышали?
ГИТЛЕР: До нас, бывает, не доходят московские новости.
АНДРЕЙ: Такого Васю Копейку – слышал?
ГИТЛЕР: Допустим.
АНДРЕЙ: Мирзу Усоева?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пушкин, конечно, — это наше всё. И Тарковский с Трифоновым. Но есть еще и байкеры, и маргиналы, и хиппи: кроме культуры мейнстрима существует альтернативная культура (и культуры) и связанные с ней, искусство, образ жизни, мировоззрение и т. д. И чем дальше развивается общество, тем больше появляется новых явлений культуры, которые не укладываются в жесткое ложе мейнстрима. Может быть, еще немного, и альтернативная культура станет основной. Пока этого еще не произошло, можно попытаться собрать, сложить, составить словарь и путеводитель по «другой» культуре в том виде, в котором она существует, начиная с 1980-х годов и по сию пору на пространстве, однажды ставшим «постсоветским».
Формально «Чужая» – это сценарий, но читается как захватывающий роман.1990-е. Бандитский Киев. Бригада из четырех бойцов получает задание доставить из Праги девушку по кличке «Чужая». Она – родная сестра арестованного Бабая, чьи показания могут навредить важным людям.Автор, скрывающийся под псевдонимом Адольфыч, знает описываемый мир не понаслышке. Великолепный criminal road action раз и навсегда закрывает тему бандитского эпоса.«Очень сильно.»Бумер" без «бумера» и приторных соплей. В героиню, «редкой масти тварь, мутную, голимую устрицу», влюбляешься остро и безнадежно, как в эльфийку – орк".
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.