Огненная Энна - [5]

— Порабощают? — повторил Финн. — Я не думаю…

— Есть и другие, которые смотрят на это так же, как мы, Финн, и которые готовы включиться в борьбу, если мы решим восстать.

У Энны отвисла челюсть от изумления. Она ждала, что Лейфер вот-вот рассмеется и признается, что пошутил. Но в его голосе звучала жесткость, какой Энна никогда не замечала прежде, и он сжимал и разжимал кулаки, как будто собирался ринуться в бой.

— Лейфер… — начала было девушка.

— Тихо, Энна! — перебил ее брат. — Знаешь, Финн, я в последнее время постоянно думаю о Байерне, о том, как это государство присматривается к нашим землям и деревьям, как использует наших людей… и все это началось с иностранной принцессы, которая влезла не в свое дело.

Энна сухо рассмеялась:

— О, ты не посмеешь оскорблять Изи в моем присутствии.

Лейфер повернулся спиной к огню — теперь Энна различала в темноте только слабый блеск одного его глаза — и заговорил невыразительным тоном:

— Я знаю, она твоя подруга, и, наверное, я должен ее бояться, ведь ходят слухи о том, что она умеет призывать птиц и ветер. Но я уверен, в ней есть что-то дурное, и, когда я начну действовать, она сгорит первой.

— Лейфер! — Энна встала. — Да как у тебя язык повернулся?

— Я разговариваю с Финном, Энна. Я знал, что ты не поймешь.

— Думаешь, я стану молчать, когда ты угрожаешь принцессе? — закричала Энна. — Ты же знаешь, что не стану!

— Тихо, я сказал!

Лейфер снова подошел к огню и бросил в яму несколько еловых шишек. Они зашипели и подпрыгнули.

— Поверить не могу, что мне приходится терпеть от тебя такое! Бедняга Финн сидит и покорно выслушивает эти безумные речи, но когда ты начинаешь нападать на Изи… Ты, должно быть, совсем ума лишился, если думаешь, что никто из нас не врежет тебе как следует, прежде чем ты откроешь рот.

— Я сказал, заткнись!

Лейфер повернулся, и Энна увидела его в неверном оранжевом свете. У него дрожали руки, а лицо было совершенно чужим — Энна поверить не могла, что это ее брат.

— Лейфер… — в ужасе пробормотала она, не понимая, чего вдруг так испугалась.

Лейфер скривился, как будто сражаясь с болью, и вскрикнул. Энна внезапно почувствовала сильный жар и обжигающую боль. Она посмотрела вниз — и увидела, что ее юбка горит!

Энна закричала и рухнула на землю, пытаясь отбросить горящий подол юбки подальше. Финн сорвал с себя куртку и стал сбивать ею пламя. Наконец ему это удалось, и девушка замерла, тяжело дыша.

— Ты как, в порядке? — спросил Финн. Он опустился рядом с Энной на колени и озабоченно протянул руки над ее ногами, не решаясь их коснуться. — Энна, с тобой все хорошо?

Энна ошеломленно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она посмотрела на Лейфера, который застыл возле огненной ямы, зажав рот руками. Финн поднялся и встал между Энной и ее братом.

— Лейфер! — произнес он с вызовом.

Огонь у ног Лейфера затих, лениво полизывая дрова. Слабый желтый свет падал снизу на лицо юноши, подчеркивая морщины на лбу и под глазами, — в это мгновение Лейфер выглядел глубоким стариком. Он посмотрел на Энну и как будто снова стал самим собой, ее братом, тем мальчиком, который совал жуков ей в постель, тем юношей, который принес ей корзину грибов с такой гордостью, словно нашел чистое золото. Осознав, что натворил, он пришел в ужас.

— Энна, прости. Я… я не хотел…

Он повернулся и убежал в Лес.

— Лейфер! — крикнула девушка.

Брат не оглянулся. Энна медленно выдохнула, чувствуя, как у нее в груди все дрожит.

— Что со мной случилось?

— Я не видел, все произошло слишком быстро, — ответил Финн. — Тебе не кажется, что он управляет огнем? Ну, понимаешь, как Изи командует ветром. Но почему он на тебя напал?

— Не знаю.

Финн помог Энне войти в дом и осмотрел ее покрасневшие лодыжки, что-то бормоча себе под нос, словно хотел унять ее тревогу. Он отказался от мысли сходить за соседкой Додой, не желая оставлять Энну даже на короткое время, поэтому сам смазал ей ноги смальцем и забинтовал чистыми тряпками. Присущее Финну спокойствие помогло девушке перенести и странный вечер, и жгучую боль.

— Я лучше побуду с тобой еще немного, а то вдруг он попытается снова… если, конечно, это сделал он.

Энна уставилась на огонь в очаге:

— Похоже, сказки на ночь, которые я так любила, подготовили меня ко всему. Изи как-то сказала, что если слушать и рассказывать невероятные истории, то будет легче поверить, когда столкнешься с чем-то необычным.

Ей было не так уж трудно поверить в то, что сделал Лейфер, но ее пугало другое: неизвестно, что он сделает дальше.

Они с Финном сидели молча, наблюдая за тем, как угли в очаге рассыпаются в золу. От одного лишь вида огня лодыжки у Энны болели сильнее. Что ни говори, ожоги — самые болезненные из всех ран. Ее мать обычно называла боль от порезов и переломов «чувством исцеления», но боль от ожогов вызывала у Энны ощущение, будто огонь все еще ползет по коже, пожирая ее тело, словно топливо.

В очаге рассыпался почерневший кусок древесины, и желтое пламя, прежде чем скрыться в углях, на мгновение взвилось вверх. Энна прикрыла глаза, слушая, как поскрипывает под Финном кресло-качалка, как пульсирует кровь в ее ранах, и поняла, что не может ждать, когда Лейфер вновь начнет действовать. Энна нуждалась в помощи, а попросить о ней она могла только одного человека.