Огненная дуга - [45]

Генерал и на этот раз был не один: знакомый заместитель наркома, которому она собиралась жаловаться, если ее не пустят с мужем, еще какой-то генерал, несколько офицеров. Коробов встал навстречу им, твердо пожал руку Виты и без лишних предисловий сказал:

— Позвольте мне от имени Советского правительства вручить вам. Вита Арвидовна, орден Боевого Красного Знамени, которым вы награждены за заслуги в борьбе норвежского Сопротивления и за вашу помощь в выполнении важного правительственного задания…

Все встали и зааплодировали, а генерал принял из рук дежурного офицера маленькую красную коробочку, раскрыл ее и неловко прикрепил орден к гимнастерке. Затем он принял из рук офицера пистолет, вынул его из кобуры и показал золотую пластинку, на которой была выгравирована нынешняя фамилия Виты и ее инициалы.

— Я знаю из вашего рапорта, что вы умеете отлично стрелять. Пусть же это оружие послужит вам для защиты правды и справедливости, — прочувствованно сказал он.

Генерал взял ее под руку и проводил в соседнюю комнату, где почему-то находилась сестра Лидия, еще какие-то девушки в военной форме, а на столе стоял русский самовар, окруженный стаканами, и торт.

— Это пир в вашу честь, Вита Арвидовна, — сказал генерал, — И извините нас, мы несколько задержим Владимира Александровича…

Он вышел, а девушки окружили Виту, защебетали о красивой форме, о том, как идет ей орден, и Вите пришлось вместе с сестрой Лидией подойти к зеркалу. Ничего нельзя было сказать — орден и форма очень шли к ней. Это она видела и сама.

Глава третья. Навязать противнику свою волю…

1

«В течение 4 июля на фронте ничего существенного не произошло».

Совинформбюро. Вечернее сообщение 4 июля 1943 г.

«В течение ночи на 5 июля на фронте ничего существенного не произошло.

…В районе Белгорода разведчики установили, что на переднем крае противника скапливается для атаки вражеская пехота. Ночью гвардейское минометное подразделение совершило огневой налет и точно накрыло скопление гитлеровцев. Противник понес большие потери, Вражеская атака была сорвана».

Совинформбюро. 5 июля 1943 г.

Бригада тяжелых танков «ИС», вооруженных новыми дальнобойными стодвадцатидвухмиллиметровыми орудиями, которой командовал подполковник Толубеев, расположилась в двух полуразрушенных селах восточнее Прохоровки. Танки были укрыты в колхозных ригах и фермах, в откопанных за ночь капонирах по берегу извилистого оврага с мелкой речушкой внизу, во дворах брошенных жителями домов. Всякое передвижение днем было прекращено: в воздухе постоянно висели немецкие разведывательные самолеты, а уж им-то совсем ни к чему было знать, что в этой военной пустыне, именно здесь замаскировалась крупная танковая часть. Тихо было и в эфире. Прямая телефонная связь поддерживалась только со штабом фронта…

Что таких отдельных соединений — танковых, самоходных пушек, артиллерийских, механизированных пехотных, — подчиненных Главной Ставке, в степи укрылось много, Толубеев мог только догадываться. Ведь его собственная бригада тоже никому не видна. Но это молчание и тишина были похожи на затишье природы перед грозой…

Второго июля командующие фронтами получили предупреждение Ставки Главного Командования, что немцы перейдут в наступление предположительно между третьим и шестым июля.

Третьего июля немцы молчали.

Четвертого никаких изменений не произошло.

Вечером Толубеева вызвали в штаб фронта.

Он уже несколько дней изучал передовые позиции, где можно было ожидать удара немцев. Конечно, им выгоднее всего было ударить в основание Курского выступа со стороны Белгорода с юга и со стороны Орла с севера. На обоих направлениях в их распоряжении были восстановленные железнодорожные пути, шоссейные дороги и подготовленные исходные позиции… Да и сама степь, высохшая до звона, стала отличным плацдармом для тяжелых танков.

Но Толубеев видел и другое: никогда еще не было столько орудий во всех эшелонах обороны, столько гвардейских минометов, столько противотанковых расчетов, столько, наконец, войск, приготовившихся встретить противника и огнем и штыком. А внешне степь казалась пустынной, безлюдной, только линии замаскированных траншей, противотанковых рвов и ловушек, минные поля, одиночные ячейки противотанковых расчетов показывали, как густо заселена эта степь, в каком страшном напряжении живут люди, каким ожесточенным может стать будущее сражение.

Толубеев подъехал к штабу глубокой ночью. Шофер остановил машину возле шлагбаума, высадил Толубеева и съехал в овраг. Там, под накатом, присыпанным землей, стояло уже довольно много машин. По поселку, где устроился штаб, на машинах не разъезжали, чтобы не привлечь внимания разведывательных самолетов.

Толубеев прошел к начальнику разведотдела. Под яркой маленькой лампочкой с трепещущим, бьющимся, как будто живым, светом сидел полковник Кристианс.

Он протянул сухую холодную руку, уныло сказал:

— Если разведчики сегодня ночью не добудут языка, хоть сам иди в разведку! Сидим с закрытыми глазами. — И переменил разговор — Как Вита Арвидовна? Привыкла к форме?

— К особистам она никак не может привыкнуть! — проворчал Толубеев. — Понравилась, что ли, кому-то из начальства. Сначала стали перетягивать в штаб, я было прикрикнул, тогда прислали особиста, тот чуть ли не с пристрастием принялся допрашивать, почему говорит с акцентом да кто произвел в офицеры иностранку…