Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг. - [123]

24 июня 1619 года, через неделю после приезда в Москву, Филарета торжественно нарекли в патриархи. К этому званию он вскоре добавил титул «великого государя». Сравнявшись «чинами» с сыном, старший Романов продемонстрировал всему народу, что готов взять на себя управление страной. Отныне российское правительство приобрело бесспорного лидера, который был способен провести все необходимые реформы и имел четкий план действий на многие годы вперед.

Глава 25. РЕФОРМЫ ПАТРИАРХА ФИЛАРЕТА. ПОДГОТОВКА К НОВОМУ ПОХОДУ НА СМОЛЕНСК

Филарет вынужден был включиться в политическую борьбу сразу после возвращения из плена. Конфликт, расколовший к тому времени иноков Троице-Сергиева монастыря, требовал немедленного вмешательства лидера церкви. Дело в том, что за время Смуты пожары уничтожили в России огромное число религиозных книг. В 1615—1616 годах Печатный двор приступил к подготовке издания Требника и некоторых других богослужебных изданий. Естественно, появилась необходимость исправить ошибки, допущенные писцами при многократном копировании. По поручению царя корректировкой текста занимался архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий, которому помогали монах Арсений Глухой и священник Иван Наседка. Задело они взялись с большим усердием. Для внесения правок была использована лучшая по тому времени система филологической критики, разработанная Максимом Греком. Работу удалось выполнить в положенный срок, однако дальше дело застопорилось…

Как это часто бывает в подобных случаях, предложенные Дионисием исправления понравились далеко не всем. Ревнители «святой русской старины» уже тогда воспринимали в штыки любое изменение в религиозных книгах, вне зависимости от мотивов корректировки. Партию недовольных монахов возглавил троицкий головщик[60] Логин. Он обладал весьма скудными познаниями в «божественной философии», зато хорошо умел плести интриги и знал, куда и кому следует пожаловаться, чтобы делу дали нужный ход. Получив донос Логина, власти арестовали Дионисия и его коллег. Троицкого архимандрита допрашивали вначале на Патриаршем подворье у митрополита Ионы, а затем и в келье инокини Марфы в Вознесенском монастыре. Исправления она посчитала еретическими, и вскоре Священный собор 1618 года подтвердил мнение державной монахини. Дионисия решили заточить в Кирилле-Белозерской обители, но, поскольку в стране было неспокойно, его временно поместили в московском Новоспасском монастыре.

В таком состоянии застал это дело вернувшийся из Польши Филарет и сразу вмешался в ситуацию. Для старшего Романова троицкий архимандрит не был рядовым служителем церкви. Филарет хорошо помнил, когда и с какой целью назначал на этот пост Дионисия Гермоген. В те дни расхождения по политическим вопросам между Патриаршим двором и Семибоярщиной успели проявиться в полную силу, а потому должность троицкого архимандрита приобрела особое значение для партии патриотов.

Гермогену и Филарету в тот момент, как воздух, нужен был внемосковский агитационный центр, возглавляемый умным и верным соратником. Надо признать, Дионисий блестяще оправдал надежды лидеров партии. Руководимый им монастырь после ареста Гермогена и пленения Филарета стал главным источником патриотической пропаганды. Троицкие монахи оказали неоценимую помощь освободительному движению. Полтора года они были его организаторами и финансистами. В это время Дионисий неустанно боролся за объединение всех патриотических групп. Именно ему удалось в самый решительный момент помирить вождей двух земских ополчений, склонить их к созданию того самого триумвирата Трубецкой—Минин—Пожарский, который в 1612 году привел объединенную армию к окончательной победе в битве за Кремль и Китай-город. Затем, в январе—феврале 1613 года, подворье Троицкого монастыря стало координационным центром романовской партии. Именно там сторонники Михаила приняли решение о повторном выдвижении его кандидатуры в цари.

Филарет не имел обыкновения предавать верных союзников. Едва ознакомившись с делами, он созвал новый Священный собор. Много часов шли прения. Кроме русских иерархов в них выступал иерусалимский патриарх Феофан, приехавший в Москву поучаствовать в наречении Филарета. Он безоговорочно поддержал Дионисия, объявив, что в доводах и исправлениях троицкого архимандрита нет ничего ошибочного или еретического. Чтобы подкрепить эти слова Феофана, Филарет попросил того по возвращении в Иерусалим «держать совет со вселенскими патриархами» и «выписать из греческих книг древних переводов, как там написано»^{167}. Феофан исполнил просьбу Романова и вскоре прислал нужную справку.

Характерно, что после оправдания Дионисия Филарет не начал преследовать его противников, а продолжал вести церковную реформу, что называется, «без резких движений». Наступление на ревнителей московской старины шло медленно и аккуратно почти 14 лет, и лишь в 1633 году патриарх повелел конфисковать Уставы, выпущенные при Василии Шуйском. Причина — их издавал «вор и бражник» Логин, который многие «статьи напечатал не по апостольскому и не по отеческому преданию, а своим самовольством»