Огнедева - [5]

— О, великие богини — Дева, Мать и… Мать Матерей! — Подойдя во главе своих товарищей, Вестмар почтительно поклонился.

Краем глаза окинув жриц, он отметил, что некоторые из них с прошлого его приезда сменились: не было старухи Радогневы, и две девушки по обе стороны от Яромилы тоже оказались новые. Одна из старух и одна из девушек — чудинки родом, судя по лицам и уборам, изобилующим костяными подвесками. Все понятно: старые жрицы Марены умирают, юные жрицы Лели выходят замуж и передают свои обязанности другим. Только Яромила все еще здесь: Домагость так ценит свою старшую дочь, на которой, как тут верят, лежит особое благословение, что никак не подберет достойного ее жениха.

— Я, Вестмар сын Халльварда, по прозвищу Лис, родом из Свеаланда, снова приехал на вашу землю и привез товары: двадцать шесть молодых пленниц, десять мечей из Рейнланда, сорок бочонков соли, тридцать бочонков вина, — и теперь хочу увезти пленниц на реку Олкогу, а вино, мечи и соль продать здесь, если найду хорошего покупателя. Я прошу вас о покровительстве, чтобы никто не навредил мне на вашей земле и чтобы я смог вести торговлю как можно выгоднее. А вам в благодарность я подношу дары!

Вестмар сделал знак, его люди поднесли ларь. Открыв его, он каждую из девяти жриц оделил подарками: одним досталось по отрезу хорошего сукна, другим — по красивому кувшину из Страны Фризов с узорами из белого олова, остальным — по бусине: кому хрустальная, кому стеклянная, кому сердоликовая, круглая или затейливо ограненная. Бусины эти стоили так дорого, что даже у состоятельной женщины они все были наперечет, и появление новой обсуждалось товарками, как весьма значительное событие. И еще потому ладожские старухи, женщины и девушки лучших исконных родов стремились получить право служить богине, что, кроме почета, это приносило немалую выгоду от таких вот подношений торговых гостей.

В благодарность за дары старшие жрицы поднесли варягам пива в чаше, передавая тем самым благословение своей богини, в омут вылили по кувшину молока, и теперь гости могли со спокойной душой приниматься за дела. А жрицы вернулись к повседневным хлопотам, в том числе Милорада и Яромила, от которых благополучие гостей зависело в самом прямом смысле.

Вы цветочки ли, мои цветики,

Цветы алые, лазоревые,

Вы голубые, бело-розовые!

— пел Велем, проходя мимо берега. От костра уже несло запахом вареной рыбы. Яромила только что хвасталась ему варяжским подарком: тремя бусинами из медово-желтого сердолика, округлыми, с множеством мелких треугольных граней, такими красивыми, теплыми даже на вид! Дивляна, изнывая от зависти, просила подарить ей хоть одну, упирая на то, что у Яромилы от тяжести ожерелий скоро переломится шея.

Да вы души ли красны девушки,

Да вы ступайте во зеленый лес гулять,

Да вы поймайте белу рыбу да на воде,

— распевал он, смеясь и вспоминая спор сестер.

— Эй! Бьела риба! — весело окликнул его кто-то.

Велем обернулся. Его звал один из варягов, который вместе с Фасти присматривал за пленницами. В руке он держал старую деревянную ложку — потемневшую, обгрызенную, да еще и треснувшую по всей длине — и при этом смотрел на ложку, висевшую на поясе у Велема — новенькую, из липового дерева, промасленную льняным маслом, приятного золотистого цвета. Тот сам ее вырезал на днях — руки у него с детства росли как надо — и украсил черенок узором-плетенкой. Варяг улыбнулся и жестом показал, что хотел бы эту ложку получить. Видимо, он был здесь в первый раз и сомневался, что его поймут.

Кивнув, Велем спросил по-варяжски:

— Что дашь?

Он думал, что ему предложат какую-нибудь ерунду: пуговицу или гребешок подешевле, да и то только потому, что обед уже готов, а хлебать нечем. Ладожским девушкам он резал ложечки за поцелуй — а что еще она стоит, ложка-то? Но с варягом он целоваться не станет, как ни проси! Подумав об этом, Велем ухмыльнулся. Варяг похлопал себя по поясу и бокам, отыскивая, что бы предложить в обмен, а Фасти вдруг потянул его за рукав и показал куда-то вправо от костра.

— Вот, если хочешь, ее возьми. Насовсем возьми. Выходишь — будет твоя.

В стороне от костра прямо на земле лежала одна из молодых пленниц. Еще две сидели рядом, сжав пальцы, и шептали что-то, не поднимая глаз, а третья, молоденькая, держала ее за руку, свободной ладошкой утирая слезы. Лежащая была неподвижна и вообще не слишком походила на живую. Велем подошел поближе, пригляделся. Вроде бы еще молодая… во всяком случае, тощая, все кости торчат, а лицо под слоем грязи толком и не разглядеть… Он наклонился пониже и уловил тяжелый запах запекшейся крови.

— Она что, ранена? — Велем повернулся к варягам. Никаких ран или повязок на лежащей видно не было.

— Да нет. — Фасти пожал плечами. — Десять дней назад, когда Вестмар их покупал, она выглядела вполне здоровой. У нее, видно, что-то женское. Это не заразно, не бойся. Но мы ее не довезем, она скоро умрет. Забирай: если сумеешь вылечить, то получишь молодую красивую рабыню за стоимость деревянной ложки. Это очень выгодная сделка, можешь мне поверить! — Варяг заулыбался. — В Бьёрко такая обычно стоит марку серебром, а в Серкланде — марок двадцать пять-тридцать! Клянусь Ньёрдом!