Оглянись, дорогой! - [32]

— Никого. Я просто подумала, что тебе нужно некоторое руководство, чтобы достичь желаемого.

— Ты предполагаешь, что я хочу тебя?

— Да был намек-другой.

— Что за намек? Когда?

— Ты меня поцеловал. Вот когда. Он вознегодовал:

— А не тогда, когда я начал тебя раздевать?

— Это было не слишком выразительно, а вот твой поцелуй никак нельзя назвать дружеским поцелуем, это был поцелуй «мы-собираемся-делать-это»!

— Я и не думал, что так красноречив.

— Ты был напорист. Он кивнул:

— Да, я вел себя достаточно напористо. Джоанн засмеялась. Эндрю зарычал и повалил ее на кровать.

— Сделай это! — выдохнула Джоанн.

— По-моему, будет лучше, если я, обессиленный и уставший после попыток освободить тебя от одежды, полежу на спине. Тебе придется делать это самой. Он лукаво улыбался.

Она согласилась:

— Так уж и быть, лентяй, лежи и не шевелись. Принимаю огонь на себя.

Эндрю улегся на спину, часто дыша, его пульс был сумасшедшим.

— SOS! Помогите!

— Ха! — сказала она хрипло.

В следующее мгновенье Джоанн уже взяла всю инициативу в свои руки. Это было восхитительно, но продолжалось недолго. Джоанн упала на грудь Эндрю, ее крик слился с его стоном. Он поднял ее руку и прижал к своим губам. Другая его рука гладила волосы Джоанн. Ее глаза были закрыты, но губы улыбались.

Их отъезд из дома Киперов был стремительным. Они быстро собрали свои пожитки и сообщили Киперам, где остановятся в Европе. Сказали им «спасибо» и «до свидания».

Потом попрощались со слугами, вручив им конверты с щедрыми чаевыми, и оставили в своих комнатах конверты для горничных.

Провожаемые прощальными возгласами, они вышли из дома и сели в машину Джоанн. Эндрю не возражал, когда она настояла, что будет вести сама: так было гораздо удобнее наблюдать за ней.

— Не могу поверить, что нашел тебя! — признался он, широко улыбаясь.

Джоанн решила уточнить:

— Миссис Кипер позвала меня сюда, чтобы я привела тебя в чувство. Это она нашла меня.

Он рассмеялся:

— Но зачем приводить меня в чувство? Разве это не забавно?

— Забавно? Ты был высокомерен, ты всех достал, и я приехала, чтобы выжить тебя с ранчо, и…

— Ты сделала это.

Она бросила на него быстрый взгляд и закончила свою мысль:

-..она хотела найти тебе жену.

— Кажется, и это ты сделала. Не отрывая больше глаз от дороги, Джоанн воскликнула:

— Ты говоришь, как истинный техасец!

— Мужчина имеет много граней.

— О? А женщина?

— Имеет прекрасное тело.

— Не только. У женщин есть характер.

— У женщин много чего есть. Там, впереди, дерево у дороги. Давай остановимся позади него.

— Нет. Ты только сделаешь меня липкой и грязной, и мне придется снимать салфеткой губную помаду, иначе я буду выглядеть так, как будто ела малиновый пирог.

— Я слижу твою помаду, — предложил Эндрю.

— Не завлекай меня.

— Тебя можно завлечь?

— Как бы то ни было, мой кровяной насос начинает работать в экстремальном режиме. Так что перестань меня дразнить, все-таки я за рулем. — Минуту помолчав, она спросила:

— Куда ты хочешь поехать?

— С тобой на край света.

— Благодарю за комплимент, но каков настоящий ответ? Где ты хотел бы побывать?

— Я? Сначала я беру тебя в Англию, а потом повезу знакомиться с моими родителями. Ты поможешь мне принять главное решение в моей жизни.

Джоанн запротестовала:

— Это не выход, ты не должен идти на поводу у другого человека — принимай решение сам.

— Я податлив.

Она подумала и сказала:

— Посмотрим.

Эндрю и Джоанн прилетели в Англию на летнюю встречу одноклассников и сразу же получили комнату в студенческом общежитии. Они прибыли к обеду — внутренний распорядок был хорошо знаком Эндрю. Он вспоминал имена и представлял Джоанн тех, кого знал. Бывшие одноклассники приветливо улыбались, но примечательным было то, что они помнили его!

— Старик, — говорили они, — техасец. Особенно добры они были к Джоанн. Эндрю негодовал:

— Она моя, парни! Осадите назад, что вы рты пооткрывали? Никогда не видели женщин?

Мужчины яростно возражали. Джоанн приехала в их страну, и они должны ее приветствовать! Неужели не понятно?

Эндрю понимать не желал и каждый раз предупреждал:

— Эй, парень, назад!

Одноклассники спрашивали у Эндрю, что он делал все это время, и с интересом слушали его рассказы. Потом говорили о своих делах, а Эндрю слушал их.

Теперь Эндрю на все смотрел по-новому. Он вспоминал других английских мальчиков, которые тоже скучали по дому. Эндрю был не оригинален в своих страданиях, он был одним из них. Только сейчас он понял, что к нему хорошо относились — и ученики, и учителя.

Сделанное открытие причинило ему боль. Его жизнь была бы совсем другой, если бы он не замкнулся тогда в своей скорлупе!

— Мне, оказывается, нравится здесь, — однажды вечером сказал он Джоанн. Она кивнула:

— Прелестное место.

И Джоанн не уставала любоваться сельскими пейзажами, такими мирными и зелеными, так тщательно ухоженными.

Эндрю отметил, что и тогда, давно, он замечал окружающую красоту. Вот только поза обиженного и всеми покинутого мешала ему наслаждаться жизнью. Эндрю окружали добрые люди. Что же вызвало его отчуждение? То, что отец отослал его из дома? Как глупо позволить такой ерунде отравить тебе существование! Им двигал чистой воды эгоизм. Эндрю вспоминал возвращение из Европы и свою бабушку, в раздражении заметившую на его жалобы: