Официальное заявление - [70]

― Помощь в обучение детей и образовании, ― быстро произнесла Лиз.

Частично это было правдой. Ей была очень интересна политика в сфере образования. Она просто пока не продвинулась в этом дальше, но позже она поговорит об этом с Брейди, и они что-нибудь придумают. В любом случае, это относилось к той роботе, которой он занимался в Конгрессе.

― Прекрасно, ― с улыбкой произнесла одна из женщин.

Лиз собиралась ответить, когда почувствовала, что кто-то прикоснулся к ней за локоть.

― Не возражаете, если я вас прерву? ― ровно произнес Брейди.

Она взглянула ему в глаза, а затем на столик, за которым он сидел с Челси. Женщина ушла.

― Конечно.

― Ты должна мне танец.

Брейди взял ее за руку и кивнул женщинам.

― Прошу извинить нас.

Они распушили перья и уступили, когда Брейди повел Лиз к центру танцпола. Он кого угодно мог очаровать, даже людей, у которых был иммунитет на харизму на политической арене.

― Вы недолго разговаривали, ― сказала она, как только снова оказалась в его руках.

― У Челси есть парочку совершенно противоположных идей о том, как заставить меня согласиться на ее предложение, по сравнению с тем, что я могу принять, ― ответил он ей.

― Что конкретно это значит?

― Ей нравиться выдвигать требования, а ее организация любить раскидываться деньгами, но я не тот, кого можно купить. Ты была одной из тех, кто подумал, что я в политике ради наживы, и она, видимо, считает также.

Лиз вздохнула. Она сделала такой вывод после одной встречи с Брейди, но зная его теперь, она поняла, что это была неправда. Брейди на самом деле всем сердцем верил во все, над чем он работал.

― Ну, а ты не согласен с ее предложением?

Он, казалось, задумался над этим, пока кружил ее по танцполу.

― Я согласен с ее политикой, которая лежит в основе, но не с ее методами. Кроме того, не думаю, что то, о чем просит организация «ИМай» выполнимо для Конгресса. Достаточно сложно проводить реформы в сфере обучения в сложившемся сейчас климате. Хорошо, что мы находимся на мероприятии двух партий, но мир работает на партизанских идеологиях, которые часто сталкиваются лбами. Она хочет чего-то более экстремального, чем то, на что я могу пойти.

― Так что, ты думаешь лучше вообще ничего не выносить на рассмотрение? ― спросила Лиз.

Она могла догадаться о его чувствах по этому поводу, но ей хотелось точно знать, что было у него на уме.

― Я мог бы представить анти-гидравлический законопроект, зная, что он провалится, но я буду чувствовать, что поступил неэтично. Если она собирается профинансировать мою агитационную кампанию, тогда я хочу, чтобы она понимала, почему она это делает.

Лиз наклонилась к Брейди, пока они танцевали. Это был мужчина, которого она обвинила в том, что он пришел в политику ради наживы, рассказывающий об отказе от денег по этическим причинам.

― Знаешь, ты совершенно не такой, каким я тебя считала, когда мы встретились впервые. Я так рада, что узнала человека, скрывающегося под маской.

― А я рад, что я наконец-то нашел кого-то, с кем стоит этим поделиться, ― прошептал он.

Глава 22 День Независимости

Три недели спустя «Линкольн» Брейди и Лиз подъехал к месту, где проходило празднование Дня Независимости. Семья Брейди, девушка Клэйя, Андреа, так же как и остальная команда Брейди, ехали на машинах следом за ними. Парк, где состоялось мероприятие, был заполнен семьями, в предвкушении предстоящего фейерверка. Дети, одетые в красно-бело-синие наряды, гонялись друг за другом, по всему периметру были установлены грили, и все наслаждались отдыхом на природе после парада, который проходил в парке ранее.

Когда Лиз была на этом мероприятии два года назад, Каллей Холлинсворт дала ей пропуск для прессы, поэтому Лиз могла оказаться за кулисами, где можно было задать вопросы. Она просто пришла посмотреть на выступление Брейди, послушать ту речь, когда он убедил ее отдать свой голос за него. Она прикоснулась к медальону на своей шее, на котором была цифра четыре, и улыбнулась воспоминаниям.

Как только они пришли, со всех сторон их окружили люди. Лиз с округлившимися глазами оглянулась на Брейди.

― Что происходит?

― Они просто пришли посмотреть на нас. Предыдущие два года, нас тоже встречала толпа, ― сказал он, притягивая ее ближе для поцелуя.

Водитель обошел вокруг и открыл для них дверь. Лиз вышла наружу, но люди не расступились. Они просто еще плотнее столпились. Она замерла, не зная, как поступить. Брейди вышел за ней, и подтолкнул ее вперед, но люди не двигались. Они не давали им пройти. Она знала, что журналисты изводили людей и преследовали их. Она испытала это на себе, но до этого момента она никогда не чувствовала такой клаустрофобии.

Только тогда, из толпы появился крупный мужчина в черном.

― Простите, Конгрессмен Максвелл. Сюда, ― сказал он, а затем начал вести их к сцене.

Лиз взяла себя в руки и последовала за мужчиной через толпу журналистов. Со всех сторон появлялись вспышки, и Лиз улыбалась пока шла. Потом она услышала, как кто-то выкрикнул из толпы:

«Разлучница».

Лиз посмотрела в толпу и поняла, что человек говорил про нее. После вклинился следующий.

«Проститутка». «Шлюха».

У нее открылся рот от знакомого обвинения, и она снова вся ощетинилась. Как люди смели такое о ней говорить! Они с Брейди начали встречаться в феврале. Она знала, что людям хотелось подробностей, и спровоцировать ее, но какого черта?