Офицеры - [22]

— Не знаю… может быть… не сегодня.

— Пойдем ко мне.

— А как же напарница?

— Да и черт с ней.

— Когда завтра первая электричка на Москву?

— Даже и не думай. Слишком рано.

Но Ставра беспокоила сейчас совершенно другая проблема. Он думал, что идея с париком оказалась в данном случае не самой удачной. Официантке нравились живописные светлые лохмы, и она норовила запустить руки ему в волосы. Женщина вдруг напряглась, отстранилась и поправила юбку.

— Я что-то не так сделал? — спросил Ставр.

— Нет, что ты! Просто там вон Полкан.

Ставр обернулся и посмотрел туда, куда указала официантка. Он увидел на перроне человека в военной форме.

— Твой бывший? — спросил Ставр.

— Да ты что! Он военный комендант. Всем тут мозги проел со своей секретностью.

— У нас секрет можно сделать даже из расписания электричек.

— Полкан бы сделал. Его на прежнем месте обидели — должность не дали и в звании не повысили. Теперь тут выслуживается. Я думаю, он запойный.

— Здорово пьет?

— У них, у запойных, знаешь ведь как — вроде ничего, ничего, а потом как начнет гудеть.

— И часто с ним такое случается?

— По-разному. Сейчас у него, похоже, период трезвости. Вот и ходит вынюхивает, шпионов ищет.

— Да вроде это не дело военного коменданта, его задача обеспечивать прохождение военных грузов.

— Вот он и обеспечивает. У нас тут в лесу какой — о военный объект ужасно секретный.

«Да, — подумал Ставр, — у нас секретом называется то, что каждая собака знает».

Тем временем Полкан спустился по лестнице с платформы и направился к служебному входу. На вид ему было сорок — сорок пять. Коренастый, среднего роста, комендант еще сохранял хорошую военную выправку, но впечатление портили изрядно обрюзгшее лицо и раздавшаяся талия. Когда он проходил мимо лавки, Ставр привлек случайную подругу к себе и стал целовать. Так что, подозрительно присмотревшись к парочке на скамейке, Петренко не увидел лица парня, а официантку, конечно, узнал. Он решил сказать директору ресторана, чтобы тот или уволил к черту эту шалаву, или следил за тем, чтобы она не занималась похабными делами в служебное время. А Ставр, как только за Петренко закрылась дверь служебного входа, решил, что пора рвать завязавшиеся на лавке интимные отношения. Он уже выяснил все, что его интересовало.

Вагон, который в эту ночь разгружала бригада, был заполнен мешками с какой-то строительной смесью. Шуракен, бегавший кроссы с тридцатикилограммовым рюкзаком, полагал, что легко справится со своей новой работой. Но через некоторое время он стер руки до крови, а затем и взмок, как ломовая лошадь. Он был моложе, выносливей и сильней других грузчиков, но заточен под другую работу. Поэтому пришлось перенимать приемы местных профессионалов: как берут груз, как несут, сколько отдыхают. Работать стало легче.

Оплата по договору была аккордной. После окончания смены бригада собралась в закутке, где было устроено место для отдыха. Пока мужики переодевались, бригадир заполнил ведомость и начал вызывать грузчиков по именам. Шуракен по своим новым документам значился Василием. Бригадир назвал его имя, и Шуракен подошел к столу. Когда он взял ручку, чтобы расписаться в ведомости, то обнаружил, что пальцы с непривычки едва гнутся. Рядом с бригадиром стоял Витек — парень лет тридцати, ничем вроде не примечательный внешностью, но с какой-то неприятной цепкостью во взгляде. Пока Шуракен расписывался и получал деньги, въедливый взгляд Витька ощупывал его лицо и руки.

— Видал грузчика? — ехидно сказал он, показав бригадиру на ободранные руки Шуракена. —

У рабочего человека не бывает таких рук.

— Ладно тебе, Витек, вязаться. Парень нормально работает. Василий, — обратился бригадир к Шуракену.

— Я, — ответил тот.

— Надо бы прописаться.

— Я со всей душой. Только скажите, где ее, родимую, тут у вас берут?

— Где берут? Не знаю, где у вас, а у нас — известно где. У старух-спекулянток, спасибо Горбачеву. Давай, Витек, сходи с Василием. А то наши старухи — вороны пуганые. Незнакомому, пожалуй, и не продадут.

На привокзальной площади под фонарем стайка старух сидела на ящиках и торговала всякой огородной снедью. После того как Витек представил им Шуракена как своего, они продали ему водку.

9

Петренко был человеком, пьющим сурово, в одиночку. Эта привычка развилась у него от презрения и недоверия к людям. Он открыл сейф, извлек бутылку и стакан, налил, посмотрел в тусклое от казенной тоски зеркало и чокнулся сам с бутылкой.

— За папаху, — пожелал он себе.

За дверью набирал обороты скандал. Дежурный держал оборону против какого-то гада, ломившегося в кабинет. Он тупо отбивался казенными фразами, а неизвестный материл его хорошо поставленным армейским голосом. Петренко прислушался и одобрил точность формулировок подчиненного. Комендант убрал бутылку и запер сейф. Дверь распахнулась, и в кабинет внесло дежурного — именно внесло бешеной волей и яростью того, кто вошел следом. Петренко увидел десантника с капитанскими звездами на погонах. У офицера была хорошая выправка, напряженная спина, впечатление, однако, портила деревянная напряженность.

— Товарищ подполковник, — начал оправдываться дежурный, — я говорил ему: не положено без доклада.