Офицерская честь - [23]

Румянцев оказался прав. А все началось издалека. Англия, весьма напуганная тем, что подготовленный Бонапартом Булонский лагерь был весьма грозной силой, и он готовился для высадки в Англии, развила бешеную деятельность. Премьер Вильям Питт, чтобы собрать третью коалицию, денег не жалел, тонко играя, а иногда и создавая такие условия, чтобы заставить Австрию, Пруссию и, главное, Россию, присоединиться к ней. И это ей удалось.

Австрия не могла терпеть самовластного поведения Бонапарта, который распоряжался малыми германскими государствами, как своей вотчиной. Особенно возмутил их, — а Англия умело подлила масла в огонь, — арест и расстрел герцога Энгиенского. Герцог проживал в нейтральном государстве, в Баденском Великом герцогстве. Сами баденские власти вели себя весьма смиренно. Но австрийцы и Александр I решительно осудили эту выходку Бонапарта и направили ему весьма нелицеприятную ноту, протестуя против нарушения неприкосновенности границ другого государства, с точки зрения международного права.

Молодому царю очень хотелось стать на одну ногу с ведущими европейскими государствами. Но это послание почему-то задело молодого первого консула. И он, будучи дипломатом не хуже, чем был полководцем, ответил далекому северному царю весьма недипломатично. Смысл ответа, который передал министр иностранных дел, был таков: «Герцог Энгиенский был арестован за участие в заговоре против жизни Наполеона. Если бы Александр узнал, что убийцы его отца находятся хоть и на чужой территории, но что возможно их арестовать, и если бы Александр в самом деле арестовал бы их, то Наполеон не стал бы протестовать против нарушения чужой территории Александром». Это было глубочайшим оскорблением царя. Ибо вся Европа знала, что убийцами Павла I были Пален, Беннигсен, Зубов, Талызин. Но они спокойно жили в Петербурге, встречались с царем, и их никто не арестовывал. Этот ответ не был Александром прощен, и он его никогда не забывал.

Позже Нессельроде доверительно рассказал Шувалову об этих взаимных обменах. Изучивший уже Бонапарта, тот заметил:

— Насколько я знаю Наполеона, он не только отменный полководец, но и неплохой дипломат. А раз письмо шло через руки Шарля, которые очень охотно любили грести к себе золотые фунты, не дело ли его рук — поссорить двух самых влиятельных владык?

На это замечание русский министр иностранных дел только загадочно улыбнулся.

Тем не менее эти владыки встретились 2 декабря 1805 года, ровно через год после коронации Наполеона, западнее деревни Аустерлиц, но ни в каком-нибудь салоне мадам Терезы или в пышных дворцах Тюильри, а на поле боя. Как видим, предвидение канцлера стало действительностью.

Какова была обстановка к этому дню? Война коалиции с Бонапартом уже шла. Англия добилась своего. Главнокомандующим союзными войсками был назначен М. И. Кутузов. Кутузов тотчас выразил пожелание, чтобы все войска Австрии и Пруссии подчинялись ему. Но… Пруссия еще не решила, будет ли она участвовать в этой войне, и задерживала ответ. Австрийцам нечего было подчинять Кутузову, потому что пока они обдумывали это требование главнокомандующего, Наполеон успел разгромить армию Мака, взять крепость Ульм, а самого Мака в плен.

Обрадованные такой победой, французы — корпус Мортье — напал на Кутузова. Но был им разгромлен. Тем временем Бонапарт взял Вену. Александр срочно приехал в Берлин и стал склонять прусского короля к немедленному объявлению войны Наполеону. Но тот упорно сопротивлялся. Александру помогло его уговорить то обстоятельство, что Бонапарт приказал своему маршалу Бернадотту по пути в Австрию пройти через южные границы Пруссии, не спросив у короля разрешения. Это не могло не возмутить Фридриха. Перед гробом Фридриха II Великого они поклялись в вечной дружбе, и Александр спешно укатил в Австрию, на театр военных действий.

Буквально через несколько дней Бонапарту стало известно об этом решении. Его могучий военный гений быстро сообразил: «Пока немцы не раскачались, надо добить австрийцев и прогнать русских». Чтобы это сделать, надо было переправить войска на левый берег. С ним связывал единственный мост. Австрийскому генералу Ауэрспергу было приказано: «При первом появлении французской армии взорвать мост».

И вдруг перед охраной появляется несколько французских генералов: Мюрат, Ланн, Бертран, которые неожиданно заявляют, что произошло перемирие и им нужен генерал. Те их пропускают. Они спокойно прошли мост и явились перед генералом Ауэрспером, сказав ему то же самое. В это время спрятанные в засаде французские гренадеры ворвались на мост и захватили его.

Сам Бонапарт, боясь отступления русских, предпринял тонкий дипломатический шаг. Он послал генерал-лейтенанта Савари к Александру с предложением о перемирии и мире, просил личного свидания с Александром, в случае невозможности просил прислать доверенное лицо для переговоров. В это же время он приказал передовым частям при появлении русских отступать. Все выглядело так, что Наполеон истощил себя, стал трусить! Сила — на стороне русских.

Под таким впечатлением Александр собрал военный совет. На нем присутствовал только что вернувшийся от Бонапарта князь Долгоруков. Он доложил о своих встречах с Бонапартом. По его мнению, Наполеон был расстроен и боится встреч с русскими.