Офелия - [16]

Питер кивнул, подхватил свёрток и почти бегом направился к выходу с рынка. Кевин, ловко огибая попадающихся на пути людей, рванул за ним.

- Пит! Да погоди ты, Пит! Ты что – не друг мне больше, что ли?

Останавливаться не хотелось. Питером владело неприятно чувство, будто между ним и Кевином что-то треснуло. Вроде, ничего не произошло, но почему-то болтать с приятелем желания не было. Но и ссориться без видимой причины было бы глупо. Потому Питер остановился и дождался, пока Кевин догонит его.

- Хоть ты и пончик, но носишься, как пуля, - почти с восторгом сказал мальчишка.

- Во мне сил много, - буркнул Питер. – А ты точно с утра пудинг не доел.

Мальчишки вышли на улицу, спустились к автостанции, спрятанной в густой листве кленовой аллеи, и встали напротив расписания автобусов в пригороды. И тут Питер понял, что денег на проезд у него не осталось. Он взглянул на часы, висящие над сеткой расписания: уроки заканчиваются через десять минут, можно попробовать бегом домчаться до школы, а там Тревор подъедет за ним и Агатой. Но есть опасность попасться на глаза учителю физкультуры, с занятий которого он удрал.

«Да, дела, - грустно подумал Питер, рассматривая рыбьи хвосты, торчащие из бумажного свёртка. – Надо скорее ехать, пока рыба свежая. Но как?»

- Пит, а Пит, - окликнул Кевин. – А давай я из твоей сумки учебники к себе переложу, а ты туда покупки сунешь? Не ехать же с рыбой в руках.

- Хочешь поехать к нам? – озарённый идеей, предложил Питер.

Кевин засиял, как новенький шиллинг.

- А можно? Слушай, у вас правда живая русалка? Или ты придумал?

- Правда, - улыбнулся Питер. – Только, видимо, мне придётся пешком идти. Я все деньги потратил, а до школы мы с тобой добежать не успеем.

Кевин прищурился на солнце, пошарил в кармане, вытащил несколько пенни и два шиллинга.

- Я хотел на журналы оставить, но раз пешком… Едем на автобусе?

Питер радостно кивнул, и оба поспешили к окошку билетной кассы.

Автобус весело катил по загородному шоссе, оставляя за собой пышный хвост пыли. Питер сидел как на иголках, предчувствуя дома нагоняй от родителей. Кевин тарахтел, не умолкая:

- Сколько же она стоила? Она злая? Слушай, по радио говорили, они наших солдат едят! А ты видел вообще, как она ест? А каких она размеров? Как «без хвоста»? Пит, ты паришь меня, что ли? Русалка – и без хвоста? Может, твоего отца надули? Может, это просто актриса? Поживёт у вас недельку, вылезет из пруда и уйдёт домой… Пит, ну что ты как маленький? Я ж вижу, что надулся. Мне интересно, вот я и спрашиваю. Я ж никогда оттудышей не видел. Только в журналах и несколько раз в новостях. Да вы счастливчики: своя русалка…

Питер что-то коротко отвечал, иногда просто кивал. «Странно, - думал он, глядя на игру солнечного света в листве. – Мне почему-то кажется, что мама, папа, Ларри и теперь ещё Кевин воспринимают Офелию как-то неправильно. Как будто она какой-нибудь пони. Или хуже. Пони хотя бы не забывают покормить. Иногда гладят и угощают сахаром. А Офелия совсем одна в пруду. Ей может быть скучно или страшно. А об этом никто не думает. Надеюсь, ей рыба понравится. И тогда мне не будет так противен выговор».

Отцовский «роллс-ройс» мальчишки увидели на площадке перед гаражом ещё с поворота дороги.

- Угу, мои уже дома, - уныло пропыхтел Питер и поправил на плече сумку с рыбой.

- Орать будут? – опасливо спросил Кевин.

- Надеюсь, при тебе постесняются. Давай через заднюю калитку пройдём? Сразу к пруду. Может, не попадёмся никому на глаза. А если повезёт, встретим Йонаса. Думаю, он не откажется покормить русалку.

Питер приоткрыл перед приятелем утопленную в живую изгородь калитку, посторонился, пропуская его вперёд.

- А кто такой Йонас? Он немец, что ли?

Солнечный зайчик, отражённый очками Кевина, запрыгал по листьям дикого винограда. Из благоухающих зарослей жасмина выпорхнула малиновка, сердито пискнула и уселась на ветку поодаль от мальчишек.

- Йонас – мой друг. Да, он немец, и что? – пожал плечами Питер. - Ты проходи, не стой, у малиновки гнездо во-он там.

Кевин вытянул тощую шею, стараясь что-то разглядеть в сплетении ветвей, цветов и листьев, перехватил поудобнее сумку и поспешил за Питером по тропинке между яркими островками аквилегий, цветущих лилий, роз и декоративных трав.

- Как можно дружить с тем, кто твою родину бомбил и людей заживо сжигал в печах?

Вопрос догнал Питера, словно камень, брошенный в спину. Он обернулся и посмотрел на Кевина в упор.

- Йонас никого в печах не жёг. Он наш ровесник. И сирота. И если ты ему хоть слово плохое скажешь… Я за тебя заступаться не буду, - очень серьёзно произнёс Питер.

До площадки перед прудом они дошли молча. Кевин лишь громко сопел и виновато зыркал в сторону школьного приятеля из-под шапки чёрных кудрей. Питер думал только о том, что сейчас он скормит русалке принесённую рыбу, она наестся, и ему станет спокойнее. Потому что он, Питер Палмер, всё сделает правильно.

Гладь пруда встретила мальчишек едва заметной рябью. Питер скинул сумку на плиты дорожки, окаймляющей пруд, достал и распаковал рыбу.

- А где она? – растеряно спросил Кевин.

- Под водой. Прячется.