Одно воспоминание Флоры Бэнкс - [13]

Это не могло быть тайной — стоило продолжить поиски.

На ланч я съела суп, на обед — половину лазаньи. Каждый раз я наполняла кухонную раковину горячей мыльной водой, мыла посуду и убирала ее. Если бы я складывала тарелки в посудомоечную машину, они бы неприятно пахли. Я выпила две чашки кофе, три чашки чая и много воды, а потом отправилась спать в мою выкрашенную наполовину в белый цвет спальню. Казалось, я была занята целый день, поэтому у меня не осталось времени, чтобы выйти на улицу. Мне нравился запах краски. Надо было не забыть докрасить комнату.

Жизнь в одиночестве должна была стать замечательной. Бо́льшую часть времени я жила в своем единственном воспоминании.

Я лежала в кровати и читала все, что написала о Дрейке. Он уехал из страны. Он в Арктике. Я попыталась представить его там, но видела только темноту и снег. Я гадала: есть ли там магазины. В моем представлении на Северном полюсе не было магазинов или других зданий, но Дрейк ведь поехал не туда. Он в университете на Шпицбергене, а в университете должны быть еда и кровати.

Его курс читают на английском. Я знала это, потому что Дрейк рассказал мне, а я это запомнила.

Засыпая, я представляла, каково это — быть нормальной. Я воображала, что мою голову заполняют ясные воспоминания. И все они аккуратно хранятся, чтобы можно было перебирать их, когда захочется. Я и мечтать не могла о такой роскоши и уснула в слезах, оплакивая все, что пропустила. Я надеялась: проснусь и буду помнить.

Ночью я внезапно проснулась. Мое сердце гулко билось, я села в кровати, оглядываясь по сторонам. В доме царила полная тишина, казавшаяся живым существом.

Моя рука дрожала, когда тянулась к ночнику. Я поцеловала Дрейка на пляже, мне семнадцать лет, но было что-то еще. Я поискала выключатель. Что-то было не так. Я выбралась из постели, слишком напуганная, чтобы еще хотя бы одно мгновение оставаться в темноте. Кровать стояла посреди комнаты, поэтому я и не смогла найти выключатель. Пахло краской. Мои ступни липли к полу. Я вышла на площадку лестницы, ощутила под ногами старый ковер, сбежала вниз, перепрыгивая через ступеньки, и распахнула дверь в спальню родителей. Я знала, что при виде мамы или папы я успокоюсь. Я медленно вошла в комнату, чтобы не разбудить их. Узкая полоска света проникала в щель между шторами и падала на кровать. Она была застелена, в ней никто не спал.

Родителей не было. Паника нарастала, готовая раздавить меня. Я бросилась к стене, нащупала выключатель, моргнула от резкого света и огляделась по сторонам в поисках подсказок.

Я не смогла снова заснуть. Я осталась одна, и в стране нет никого, кто об этом знает и кому не все равно. Пейдж знает, но ей все равно.

Я могла бы сделать что угодно, но решила спуститься вниз, заварить себе чай, отнести чашку к себе в постель и попытаться почитать книгу.

Я могла бы уйти из дома и отправиться туда, куда захочется. Могла бы, но не стала.

Я включала свет в комнатах, читала записки, которые мы с мамой оставили по всему дому, и действовала по инструкции. Сначала проверила, заперта ли входная дверь (заперта, цепочка накинута), заперта ли задняя дверь (тоже заперта). Потом я поставил чайник на плиту и, дожидаясь, пока вода закипит, прошлась по кухне, читая записки. Многие были написаны моим почерком, в них говорилось о Дрейке. Я знала, что поцеловала его. Это воспоминание сияло в моей голове, ясное, четкое, реальное, выделяясь на туманном фоне всего остального.

Было четверть третьего. Большинство жителей Пензанса спали. В моем распоряжении были дом и целый мир. Я села за большой компьютер, которым пользовались родители, и уставилась на него в состоянии какого-то транса, гадая, как поступить.

Должно быть, я ненадолго задремала, потому что вздрогнула и проснулась: я сидела перед компьютером, и мне пришлось снова все вспоминать. У меня было ощущение, что пора вернуться в постель. Я взяла ноутбук, потому что на нем был стикер с надписью «Ноутбук Флоры», и понесла его наверх, держа под рукой. В другой руке я несла кружку с чуть теплым чаем.

Стены в спальне были выкрашены наполовину в белый цвет. Паркет был застелен простыней и покрывалом, забрызганными краской. Фотографии с подписями занимали бо́льшую часть оставшейся розовой стены.

Рядом с кроватью лежало что-то странное, прикрытое простыней. Я подняла ее и увидела коробку с игрушками. Мне не нужна коробка с игрушками: я поцеловала парня на пляже, мне семнадцать лет. Я подняла коробку и выставила ее на площадку лестницы. Я собиралась перекрасить оставшуюся часть комнаты. Мне хотелось, чтобы спальня была белой, нормальной комнатой. Я одобрила задуманное, догадываясь, что сама начала перекрашивать комнату.

Я как раз открыла страницу Википедии, чтобы прочитать о Шпицбергене, когда пришло электронное письмо. Я не знала, что получаю электронные письма. Только красная цифра 1 рядом с иконкой в виде конверта заставила меня кликнуть. Увидев имя, я перестала дышать.

Письмо было от Дрейка.

Флора, я не могу перестать думать о тебе.

Я перечитывала эту строчку снова и снова. Всего восемь слов, но это были лучшие восемь слов в мире. Я переписала их множество раз и расклеила записки по всей спальне.