Одно преступное одиночество - [48]

Я дала таксисту адрес, и он привез меня в спальный район Харькова, в такое странное место, про которое говорят, что время здесь остановилось. Густонаселенный квартал с хаотично на первый взгляд построенными курятниками, которые прежде были, думаю, основательными, красного кирпича, купеческими домами. Сейчас они просели от времени, были подлатаны какими-то деревянными полусгнившими досками. В некоторых домах часть окон была заколочена, а внизу прорублены низкие двери, которые наверняка ведут в преисподнюю.

Между домами пролегали узкие, выщербленного асфальта, дорожки, ведущие к более оживленным артериям города. Поражали своей древностью и размерами растущие густо дубы, липы и тополя, являющиеся украшением этого старинного квартала. Я бы не удивилась, если бы в какой-то момент из подслеповатой дверцы одного из старых полусгнивших особняков не вышла баба с ведром, полным помоев, и не выплеснула их мне под ноги.

Дом, который был нужен мне, немного отличался от соседних, он был поновее, быть может, лет на пятьдесят, выкрашен уже успевшей потускнеть желтоватой краской, и окна, узкие и высокие, обрамленные белыми, с облупленной краской, наличниками, были забраны красивой мелкой, ромбовидной, изумрудного оттенка решеткой. Дверь была высокой, с виду крепкой и была распахнута. Я вошла, поднялась на несколько ступеней наверх и оказалась на широкой площадке, гладкой, выложенной крупной серой плиткой. Справа и слева располагались двери. Я позвонила в дверь с табличкой «1». Звонок был тоже старый, дребезжащий, я бы даже сказала хрипловатый, словно его механизм, спрятанный под никелированную полусферу, заменил древний, с осипшим голосом, старик.

Послышались шаги, и дверь мне открыла невысокая полноватая женщина в халате и фартуке. В лицо пахнуло вареной капустой, должно быть, хозяйка варила борщ.

Я сильно нервничала, поскольку должна была произнести имя Мирем, той самой Мирем, которая проживала в Болгарии. Однако понимала я также и то, что в жизни бывает всякое, а потому, кто знает, может, здесь, в этом доме проживает настоящая Мирем Христова, а там, в Варне – фальшивая. Да и вообще, чем я рисковала? Если мне скажут, что такая здесь не проживает, так я просто развернусь и уйду.

– Здравствуйте, – поздоровалась я крайне неуверенно, хотя лицо женщины было приятным, да и улыбка была настоящей, приветливой.

– Здравствуйте!

– Здесь живет Мирем Христова?

И тут женщина схватилась за сердце и отступила на шаг назад, привалилась к двери.

– Проходите, – она схватила меня за руку и втащила в квартиру. – Пойдемте-пойдемте!

Она вела меня куда-то широким сумрачным коридором, распахнув дверь, почти втолкнула в большую комнату, убранство которой могло бы стать музейным образцом гостиной конца девятнадцатого века: тяжелая темная мебель, круглый стол, покрытый кружевной скатертью ручного плетения, старинная люстра, ковры, занавески на окнах, дорогой фарфор за потускневшим стеклом горки.

– Садитесь, – женщина села напротив меня, поставила локти на стол и, раскрыв раковинами крупные ладони, уложила в них свое круглое, с полными щеками, лицо. Глаза ее, умные, внимательные, рассматривали меня пристально, серьезно.

– Значит, Мирем Христову ищете?

– Да, ищу.

– И откуда вы ее знаете?

– С Варны, – ответила я, готовая прямо сейчас встать и уйти. У меня не было никаких точных инструкций от Мирем, что делать, если я все же найду эту Мирем. Я должна была сказать ей всего лишь одну фразу: «Помнишь ли ты Мисси?» Но передо мной, как мне показалось, была все же не Мирем, иначе она не спросила меня, откуда я ее знаю.

– Где она?

– Умерла.

Я почему-то так и подумала. Не знаю почему.

– Тогда я пойду…

Я уже было поднялась, как женщина остановила меня, с силой придавив мою руку к столешнице.

– Зачем вы приехали?

– Я должна была спросить ее, помнит ли она Мисси, – сказала я со вздохом. – А Мирем должна была отдать мне какую-то вещь. Но если она умерла…

– Подождите минуту, – женщина удалилась, но вернулась быстро, положила на стол небольшой холщовый мешочек. – Вот, возьмите.

Я понимала, что меня медленно, но верно втягивают в какую-то историю, но я слишком любила Мирем и доверяла ей, чтобы испугаться и в последний момент передумать помогать ей.

Надо было уходить, но мне показалось, что это будет выглядеть как-то невежливо. Я должна была что-то сказать, возможно, поблагодарить, но, с другой стороны, я подозревала, что меня приняли за Мирем, за мою Мирем, а потому побоялась все испортить.

– Вы не хотите узнать, что с ней произошло?

– Конечно, хочу, – я обрадовалась предоставившейся мне возможности выразить свою благодарность хотя бы тем, что я поговорю с этой женщиной.

– Тогда, может, чаю?

– Спасибо, не откажусь!

Хозяйку звали Нина, она быстро собрала на стол, принесла чаю, лепешек, мед.

– Я же вижу, вы не Мирем…

– А я и не утверждала, что меня зовут Мирем, – я почувствовала, что краснею. Будь что будет, подумала я, и решила уже раскрыть, что называется, все карты. – У меня другое имя. Но ваш адрес дала мне Мирем Христова. Это моя подруга. Обстоятельства не позволяют ей приехать сюда, и она попросила меня сделать это. Я не сразу согласилась. Вернее даже, отказалась, поскольку не собиралась сюда приезжать. Но обстоятельства вынудили меня приехать… Мой муж болен, он сейчас в Дегтярном.