Одно преступное одиночество - [16]

Особенно остро я почувствовала всю дешевую театральность нашего романа в ту минуту, когда до меня дошел глубокий мотив Игоря, согласившегося играть по моим правилам – им-то, в отличие от меня, двигало чистое благородство, когда он скрывал от меня своих детей, априори не желая взваливать на меня заботу о них.

И вот теперь, когда я бы с радостью предложила ему свою помощь, с легкостью сбросив с себя ненужные тайны и недомолвки, когда я готова была признаться ему в том, что тяготилась своей невозможностью открыть ему свою душу, надо мной нависла реальная угроза предстать перед судом за убийство, которое не совершала.

Я знала, что за ужином нам предстоит нелегкий разговор и что я должна буду ему рассказать все, что я помню из того вечера, когда убили моего мужа. И я готова была ему все рассказать, разве что слегка подкорректировав тему скандала.

Я догадывалась, что все, что может иметь отношение к убийству, а, значит, и ко мне лично, ведь я – главная подозреваемая, сейчас находится в руках полиции. Значит, и мой ноутбук. Что ж, если следователь окажется внимательным, то он может заподозрить мое чрезмерное внимание к некоторым темам, а потому мне надо подготовиться к возможным вопросам. Но главное должно было сыграть в мою пользу – в истории моих обращений в Сети было очень много материала, касающегося процедуры усыновления. А в ящике моего письменного стола они наверняка нашли блокнот с целым списком детских домов, приютов и номерами телефонов всех директоров и заведующих всех этих заведений. Поэтому в моих разговорах с кем бы то ни было «детская» тема должна быть ключевой.

Чистая, но уставшая я сидела за столом и отвечала на вопросы Игоря. Мне важно было подвести его к главному, и я уже примерно представляла себе, как это сделаю – мне надо было во что бы то ни стало попасть домой, и будет достаточно правдоподобно, если я объясню ему это свое желание исключительно тем, что, только оказавшись в том месте, где обнаружила труп мужа, возможно, что-то и вспомню.

На самом же деле мне надо было домой совершенно по другой причине. Мне надо было кое-что проверить. И это было настолько важно, что все остальное могло бы и подождать.

Думая о ней, об этой маленькой несчастной женщине, с которой меня свела судьба, сердце мое сжималось от нехорошего предчувствия. А что, если следственный механизм скрутит меня, перемелет и выплюнет и я окажусь за решеткой? Что тогда? Я же погублю и ее!

Не знаю, где я нашла слова, чтобы убедить Игоря поехать ко мне домой. Глубокой ночью.

– Ты права, тебе действительно нужно туда. Вот откроешь дверь, зайдешь, увидишь эту комнату… Может, и вспомнишь, как все было. А может, припомнишь, кто еще к вам тогда заходил. Может, знакомый? Или сосед? Кто-то же там был, пока ты прогуливалась по улицам и мечтала о ромовых бабах. Кто-то вошел и застрелил твоего мужа.

Игорь дал мне свою одежду, я переоделась, высушила феном волосы, и мы поехали ко мне.

Я обрадовалась, когда увидела, что дверь в мою квартиру не опечатана. Это говорило о том, что эксперты закончили там свою работу, и я, если бы меня не арестовали, могла бы туда вернуться.

– А если там… как бы это сказать… кровь на полу? Может, я первый зайду и помою пол? – предложил Игорь. Он был очень заботлив, боялся, что мне станет дурно, когда я увижу кровь.

– Думаю, что когда я открою дверь, то мне навстречу выйдет Коля, – я сказала чистую правду. Я не могла поверить в то, что его больше нет. Быть может, вообще убили не его! Или же мне все это приснилось?!

На один лестничный пролет выше, в кадке с большой искусственной пальмой (подарок подъезду одной из жилиц), был спрятан запасной комплект ключей от нашей квартиры.

– Безумие какое-то, – покачал головой Игорь, глядя, как я выуживаю пакет с ключами из горшка, отряхиваю от земли. – Как можно держать ключи в земле? Она же мокрая!

– Земля сухая, а пальма искусственная.

– Да у вас даже консьержки нет! Заходи и бери – не хочу!

Я пожала плечами, мол, что ж поделаешь, такая вот я легкомысленная. На самом же деле ключи эти я приготовила для Мирем. Мало ли…

У меня руки тряслись, когда я отпирала замки. Наконец, Игорь не выдержал и сам открыл дверь. В лицо мне сразу пахнуло знакомым теплым духом моего собственного жилья, без примеси крови, смерти, кошмара. Все как обычно. Приятный такой сладковатый, сухой запах. Так пахнет чистота, уют.

Но, включив свет, я поняла, что все не так, и с запозданием в нос ударил застарелый запах табака и еще чего-то тошнотворного. Я увидела, что все в квартире перевернуто, а полы затоптаны. Да и ковер тоже. А то место, на выходе из гостиной, где я и нашла труп Коли, просто почернело от грязи. Кровь, которая собралась под телом, теперь уже высохла, смешалась с пылью и грязью, и у меня просто руки зачесались – так захотелось все отмыть.

– Ну? Ты как? – услышала я над самым ухом и вздрогнула. Тряхнула головой. Так, стоп, я зачем сюда приехала-то?

Я медленно двинулась вперед, к окну, думая лишь об одном: хоть бы они были на месте.

Подойдя к подоконнику, я медленно раздвинула тяжелые шелковые шторы зеленого цвета и сделала вид, что смотрю в окно, в ночь. Затем медленно подняла голову и тотчас опустила. И снова посмотрела в синее окно, где вместо собственного отражения увидела бледное личико улыбающейся Мирем. Я едва сдержалась, чтобы не помахать ей рукой.