Одно лето в аду - [4]

Доверьтесь мне! Вера излечивает, ведет за собой, дает облегченье. Придите ко мне, - даже малые дети придите, - и я вас утешу. Да будет отдано вам это сердце, чудесное сердце! Труженики, бедные люди! Молитв я не требую; только ваше доверие - и я буду счастлив.

- И подумаем о себе. Это заставляет меня почти не сожалеть о мире. Мне повезло: я больше почти не страдаю. Моя жизнь была только сладким безумьем, и это печально.

Ба! Прибегнем ко всем вообразимым гримасам.

Безусловно, мы оказались вне мира. Ни единого звука. Мое осязанье исчезло. О мой замок, Саксония, мой ивовый лес! Вечер, утро, ночи и дни... Я устал!

Мне следовало бы иметь свой ад для гнева, свой ад - для гордости и ад для ласки; целый набор преисподних.

От усталости я умираю! Это - могила, я отправляюсь к червям, из ужасов ужас! Шутник-Сатана, ты хочешь, чтобы я растворился среди твоих обольщений. Я требую! Требую удара дьявольских вил, одной только капли огня.

О! К жизни снова подняться! Бросить взгляд на эти уродства. Этот яд, поцелуй этот> тысячу раз будь он проклят. О слабость моя, о жестокость мира! Сжалься, господи, спрячь меня, слишком я слаб! - Я спрятан, и я не спрятан.

Огонь поднимается ввысь, с осужденным вместе.

IV

Бред I

Неразумная дева

Инфернальный супруг

Послушаем исповедь одном из обитательниц ада:

"О божественный Супруг, мой Господь, не отвергай эту исповедь самой грустной твоей служанки. Я погибла. Пьяна. Нечиста. О, какая жизнь!

Прощенья, боже, прощенья! Я молю о прощенье! Сколько слез! Сколько слез потом еще будет!

Потом я познаю божественного Супруга. Я родилась покорной Ему. - Пусть тот, другой, теперь меня избивает!

Теперь я на самом дне жизни. О мои подруги! Нет, не надо подруг... Никто не знал такого мученья, такого безумья! Как глупо!

О, я страдаю, я плачу. Неподдельны мои страданья. Однако все мне дозволено, потому что я бремя несу, бремя презрения самых презренных сердец.

Пусть услышат наконец-то это признание - такое мрачное, такое ничтожное, - но которое я готова повторять бесконечно.

Я рабыня инфернального Супруга, того, кто обрекает на гибель неразумную деву. Он - демон. Не привидение и не призрак. Но меня, утратившую свое целомудрие, проклятую и умершую для мира, - меня не убьют! Как описать все это? Я в трауре, и в слезах, я в страхе. Немного свежего воздуха, господи, если только тебе это будет угодно!

Я вдова... - Я была вдовой... - в самом деле, я была когда-то серьезной и родилась не для того, чтобы превратиться в скелет... - Он был еще почти ребенок... Меня пленила его таинственная утонченность, я забыла свой долг и пошла за ним. Какая жизнь! Подлинная жизнь отсутствует. Мы пребываем вне мира. Я иду туда, куда он идет; таи надо. И часто я, несчастная душа, накликаю на себя его гнев. Демон! Ты же знаешь, господи, что не человек, это Демон.

Он говорит: "Я не люблю женщин. Любовь должна быть придумана заново, это известно. Теперь они желают лишь одного - обеспеченного положения. Когда оно достигнуто - прочь сердце и красота: остается только холодное презрение, продукт современного брака. Или я вижу женщин со знаками счастья, женщин, которых я мог бы сделать своими друзьями, - но предварительно их сожрали звери, чувствительные, как костер для казни...".

Я слушаю его речи: они превращают бесчестие в славу, жестокость - в очарование. "Я принадлежу к далекой расе: моими предками были скандинавы, они наносили себе раны и пили свою кровь. - Я буду делать надрезы но всему телу, покрою всего себя татуировкой, я хочу стать уродливым, как монгол; ты увидишь: улицы я оглашу своим воем. Я хочу обезуметь от ярости. Никогда не показывай мне драгоценностей: извиваясь, я поползу по ковру. Мое богатство? Я хочу, чтобы все оно было покрыто пятнами крови. Никогда я не буду работать..."

Не раз, по ночам, когда его демон набрасывался на меня, мы катались по полу и я с ним боролась. - Нередко, пьяный, он предстает предо мною ночью, на улицах или в домах, чтобы смертельно меня напугать. - "Право же, мне когда-нибудь перережут глотку: отвратительно это!" О, эти дни, когда ему хотелось дышать преступленьем!

Иногда он говорит - на каком-то милом наречье - о смерти, заставляющей каяться, о несчастных, которых так много, о мучительной их работе, о разлуках, которые разбивают сердца. В трущобах, где мы предавались пьянству, он плакал, глядя на тех, кто нас окружал: скот нищеты. На улицах он поднимал свалившихся на мостовую пьяниц. Жалость злой матери испытывал к маленьким детям. Как девочка перед причастьем, говорил мне ласковые слова, уходя из дома. - Он делал вид, что сведущ во всем: в коммерции, в медицине, в искусстве. - Я шла за ним, так было надо!

Я видела декорацию, которой он мысленно себя окружал: мебель, драпировку, одежды. Я награждала его дворянским гербом и другими чертами лица. Я видела все, что его волновало и что для себя создавал он в воображенье. Когда мне казалось, что ум его притупился, я шла за ним, как бы далеко он ни заходил в своих действиях, странных и сложных, дурных и хороших: я была уверена, что никогда мне не будет дано войти в его мир. Возле его уснувшего дорогого мне тела сколько бессонных ночей провела я, пытаясь понять, почему он так хочет бежать от реального мира. Я понимала не испытывая за него страха, - что он может стать опасным для общества. Возможно, он обладает секретом, как изменить жизнь"! И сама себе возражала: нет, он только ищет этот секрет. Его милосердие заколдовано, и оно взяло меня в плен. Никакая другая душа не имела бы силы - силы отчаянья! - чтобы выдержать это ради его покровительства, ради его любви. Впрочем, я никогда не представляла его себе другим: видишь только своего Ангела и никогда не видишь чужого. Я была в душе у него, как во дворце, который опустошили, чтобы не видеть столь мало почтенную личность, как ты: вот и все. Увы! Я полностью зависела от него. Но что ему было надо от моего боязливого, тусклого существования? Он не мог меня сделать лучше и нес мне погибель. В грустном раздражении я иногда говорила ему: "Я тебя понимаю". В ответ он только пожимал плечами.