Одно другого интересней - [31]

Самолет еще больше снизился. В эту минуту Ика и Горошек почти осязаемо почувствовали разумность, точность и правильность действий машины. Видно, Як понимал все их мысли, тревоги и надежды. Да, это была поистине умная, послушная человеку машина, машина-друг!

— Тринадцать градусов пятьдесят минут, — сказал Як.

Время текло все медленнее. Теперь Як облетал каждый участок местности не по одному, а по два раза. Ничто не могло ускользнуть от внимания ребят. Они заметили бы даже потерянный носовой платочек!

Но перед ними была все та же картина. Они пролетели уже больше ста километров. А могло показаться, что еще не тронулись с места. Все те же иссера-желтые с кристаллическим отблеском дюны, похожие друг на друга, как близнецы, — одна за другой, одна за другой, цепь за цепью до самого горизонта, трепетавшего в солнечном мареве…

Як по-прежнему сообщал данные голосом деловитым и спокойным. Но чувствовалось, что и он все больше тревожится. Секторы облета увеличились. В ритме мотора зазвучали какие-то более высокие, нервные ноты.

Они долетели до двадцатого градуса долготы.

— Прошу слова, — сказал Горошек.

— Слушаю, — нехотя откликнулся Як.

Горошек был очень бледен, по лицу его тек пот. Губы пересохли, потрескались.

— Я считаю, что надо учитывать все возможности, — сказал он хриплым голосом. — Есть возможность, что самум мог занести песком «Дуглас» вместе с людьми?

После длинной паузы Як ответил:

— Есть. Потом добавил:

— Одиннадцать градусов пятьдесят пять минут.

— Прошу слова, — повторил Горошек.

— Слушаю, — отозвался Як.

— Я за то, чтобы продолжить поиски до десятого градуса, — не поворачивая головы, сказал Горошек.

— Я получил задание ограничиться поисками в районе между четырнадцатым и одиннадцатым градусами, — сказал Як. — Самолет могло засыпать песком только в случае тяжелой катастрофы. Если бы люди не могли его откопать… Вероятность такого случая — один к десяти. Но я согласен…

Горошек нетерпеливо затряс головой. Он хотел сказать, что один к десяти — это очень много, но боялся, что голос его выдаст… Вдобавок перед глазами его то и дело мелькало какое-то темное пятно. Протер глаза… Сам себе не веря, тряхнул головой и вдруг… вдруг, задохнувшись, наклонился вперед, вытянул руку.

— Там! — кричала Ика. — Там! Там!

Это было не пятно. Не иллюзия, не обман измученного зрения. Нет, к счастью, не иллюзия!

— Он! — кричали оба, смеясь и плача, не стыдясь ни друг друга, ни Яка. — Вот он! Там!

Моторы Яка вдруг взревели, и он сделал такой рывок, что пятно за какие-нибудь несколько секунд выросло в огромный четырехмоторный самолет, зарывшийся правым крылом в песок дюны. И на звук моторов Яка из дверей самолета начали выскакивать маленькие человеческие фигурки, размахивая руками, приветственно подымая вверх платки, подпрыгивая от радости.

Фигурки росли на глазах. Як на высоте пятидесяти метров совершал круг за кругом, как бы давая понять, что не собирается приземляться. Люди были разные: мужчины, женщины, молодые, старые, белые, желтые, четверо черных. Один из мужчин — вероятно, кто-то из экипажа (он был в форме летчика) — вскочил на крыло и, размахивая руками, что-то сигнализировал. Горошек самозабвенно считал человеческие фигурки:

— Пятьдесят пять… шесть… девять… шестьдесят… Закончив крикнул: — Семьдесят шесть! А где же…

— Не мешать! — резко бросил Як. — Дайте принять сообщение. Ребята притихли.

Як продолжал кружиться над лежавшим среди песков «Дугласом». Наконец, когда мужчина в форме кончил передавать сигналы, несколько раз покачал крыльями. Видимо, сам ответил каким-то сигналом. И внезапно сделав вираж, полетел на северо-запад. Самолет снова стал маленьким темным пятном на просторах пустыни.

— Внимание! — сказал Як. — Записать координаты. Двадцать градусов восемь секунд северной широты… Одиннадцать градусов сорок восемь минут двадцать шесть секунд восточной долготы. Горошек, наклонившись над блокнотом, записывал. Потом сказал:

— Повторяю: двадцать градусов восемь секунд северной широты, одиннадцать градусов сорок восемь минут двадцать шесть секунд восточной долготы.

— Отлично, — сказал Як. — А теперь, мои дорогие, я должен вас проинформировать. Посадка прошла относительно удачно. Все здоровы, не считая мелких царапин и ушибов. Есть даже известный запас еды и питья. Словом, в сущности, можем за них не волноваться. Достаточно сбросить записку с координатами самолета в Яте. Да, за них мы можем быть спокойны…

— Что значит «за них»? — крикнула Ика.

— Дело в том, — ответил Як, что вчера вечером два члена экипажа, пилоты, отправились за помощью. В Ят.

— Ах, вот почему… — начал Горошек.

— Да, — подтвердил Як. — Поэтому ты насчитал только семьдесят шесть человек. Эти двое… вчера днем пошли в направлении Ята.

— Да ведь ночью был самум! — закричала Ика.

— Так точно.

И тут голос Яка снова стал суровым.

— Поэтому приказываю: экипажу сохранить тишину. Необходимо величайшее внимание. Теперь у нас нет уже никаких данных. У пилотов имелись компасы и карты, значит, можно надеяться, что они идут в правильном направлении. Но надо быть готовым к любым неожиданностям. Был самум. Повторяю приказ: экипажу сохранять тишину и наблюдать трассу.