Однажды в России - [10]
Серый засмеялся и закашлялся. Потом все замолчали, мечтая каждый о своем.
Вечерело. На свалке начался кошачий концерт, а вдалеке прозвучал стук колес бесконечного товарняка...
* * * Стук колес бесконечного товарняка был единственным ответом на вопрос, заданный Геной. Похоже, Катя либо уже выросла, либо никем не собиралась становиться.
- Екатерина Сергеевна, - сказал Гена. - Если нам не удается подружиться, давайте хотя бы поссоримся по-человечески... - Вот именно поэтому я не люблю пьяных. - То есть? - Им... То есть, вам... - Спасибо. - Сами виноваты... Вам все время нужно чего-то от людей, которые рядом. Сейчас вы ищете мостик на мою сторону. Потом по этому мосту пройдет вежливый гражданин с тросточкой. Этот гражданин будет читать Блока... - Я не знаю Блока. - Или Пушкина... - А кто это? - Не паясничайте. Или просто говорить о погоде в возвышенных тонах. Потом по этому мосту проскачет гусар, во всеоружии двусмысленных комплиментов...
- А потом? - А потом протопает безмозглая солдатня с волосатыми ручищами... - Ужасная перспектива. - Да уж. - Что же делать? - Не строить никаких мостов. Мы случайно оказались в одном купе, и из этого ничего не следует. - А как же мостик? - Не нужно никаких мостов. - А ведь он уже построен. Вы построили его своими последними словами. - Значит, я и сожгу его немедленно.
Гена вытащил из кармана зажигалку и протянул Кате.
- Жгите, Екатерина Геростратовна. - Нет. - Почему нет? - Если я возьму у вас зажигалку, это будет означать, что мост действительно построен. - А вы так не считаете? - Нет. - Вы замужем? - Что-то вы рано об этом спросили. - А когда должен был? - Под конец. Когда солдатне с волосатыми ручищами будет дан отпор. - Так уж и дан? - Еще бы... Разве вы не знаете, что на узком мосту одна хорошо вооруженная амазонка может дать отпор целой армии варваров с их дубинами? - Насчет дубин - это сильная аллегория. - А насчет варваров - точная. Все вы внутри одинаковы. - Кто "мы"? - Кто "вы"? Ну, например, те, кто считает, что предложить девушке водку в поезде - совершенно естественный поступок. - Но ведь это и есть совершенно естественный поступок, Катя. - Нет. Это унижение. - Странно... Вы как будто не в Москве жили последний год. Там все пьют водку. Или вам надо было предложить чистого спирта? - Мне от вас не нужно ничего. - Даже денег? - Вы очень хотите поссориться? - Нет. Извините. - На первый раз. Только, прошу вас, оставьте меня в покое. - Хорошо. Но ответьте мне на один вопрос. - Хорошо. - Вы замужем? - Да. - Не верю. - Ваше дело. - И все равно не верю. - Господи, ну почему я не оказалась в купе с какой ни будь толстой вонючей теткой, которая наелась бы колбасы и легла спать! - Не легла бы. - Почему это? - Я бы с ней водку пил. И колбасу мы ели бы вместе. - Так она с вами и поделилась бы. - А то нет? За водку то? - Ну, не знаю. Разве что за водку. - Ага. - К ней вы бы тоже начали строить мостик? - Точно. И впереди джентльмена с тросточкой пустил бы боевых слонов.
Катя отвернулась к окну, но он успел заметить ее улыбку. Боясь нарушить тончайшую нить контакта, он тоже уставился в окно. Из теплого...
* * * ...класса зима выглядела немного театрально. И снежные хлопья были слишком велики, и падение их было таким медленным, будто они раздумывали, стоит ли опускаться в черную грязь. Донести свое симметричное великолепие до поверхности и растаять бесформенной слезой в сантиметре от нее, еще хранящей воспоминания об осени.
За снежной кашей стоял мрачный силуэт Трубы - как ствол однажды и навсегда облетевшего дерева.
- В те времена, - сказал Александр Иванович, - Русь состояла из отдельных княжеств, которые вели войны с соседями и друг с другом. Сейчас, когда мы живем в Советском Союзе, невозможно себе представить, чтобы, например, Рязанская область пошла войной на Энскую. А тогда это было не только возможно, но и в порядке вещей. Только вместо областей были княжества. Во главе их формально был князь, который опирался на купечество и духовенство...
Генка вообразил себе огромного бородатого князя, который идет, опираясь одной рукой на купца, а второй - на священника. И того, и другого Гена представлял себе только по картинкам. Первый, по его разумению, должен был быть в кафтане (что это такое, Генка тоже представлял себе очень относительно), а второй - а рясе (посмотреть бы на нее хоть краем глаза). Ну, а князь, ясное дело, должен быть весь в кольчуге, при мечах, и сзади за ним должны вести вороного коня с огромными яйцами.
- Эти междоусобные войны не давали России стать единой страной. Вместо того, чтобы давать организованный отпор внешним врагам, князья вели свои дружины друг на друга и теряли тысячи профессиональных бойцов на полях гражданских войн. - А что такое профессиональный боец, Александр Иванович? - спросил Серега.
- Гончар! Сколько раз мне нужно повторять, что перед вопросом нужно поднять руку? - Александр Иванович строго посмотрел на неугомонного Гончара, который на всех уроках истории перебивал его.
У Александра Ивановича была язва, поэтому он был похож на фанатика, о которых сам же интересно рассказывал на уроках по истории древних стран. У Александра Ивановича почти не было тела. Казалось, что старый костюм висит на пугале, сколоченном из двух палок крест-накрест. Только глаза, углями горящие в ямах по обе стороны от орлиного носа, полыхали жизнью.
«…Море шевелилось перед ней, толпилось воспоминаниями, мелькало барашками будущих дней. Сотни голосов сливались в одно невнятное бормотание, порой угрожающее, порой – одобрительное. Но чаще всего – мудро безразличное ко всему людскому, начиная с этой маленькой несчастной девочки, которая бросает в волны камень за камнем, привязав к каждому по одному слову, одному взгляду, одному прикосновению своего Любимого и Ненавистного.Ни слова, ни взгляды, ни тем более прикосновения тонуть не желали и качались на волнах слепыми солнечными бликами.
Начальник «детской комнаты милиции» разрешает девочке-подростку из неблагополучной семьи пожить в его пустующем загородном доме. Но желание помочь оборачивается трагедией. Подозрение падает на владельца дома, и он вынужден самостоятельно искать настоящего преступника, чтобы доказать свою невиновность.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.