Однажды в октябре – 1 - [28]

Я поздоровался со Сталиным, генералом Потаповым, и поприветствовал остальных, доселе незнакомых мне людей. Потом Коба взял меня за рукав и отвел в сторону.

— Феликс, то, что я тебе сейчас скажу, является самой большой тайной, которую тебе придется узнать, и потом хранить, как зеницу ока, — сказал мне Сталин. — Видишь людей, стоящих рядом с генералом Потаповым?

Я кивнул головой. Сталин пристально посмотрел мне в глаза, после чего, почти шепотом продолжил, — Так вот, Феликс, это люди ИЗ БУДУЩЕГО?

— Иезус Мария! — воскликнул я, — Коба, ты ведь позвал меня не для того, чтобы в такое время в таком месте шутки шутить?

— Феликс, я еще раз тебе говорю серьезно, как может сказать старый большевик старому большевику, — эти люди попали к нам в год 1917 из 2012 года. И не одни они, а целая эскадра военных кораблей, которая сегодня утром разнесла в пух и прах германский флот, попытавшийся высадить десант на Эзеле и прорваться в Рижский залив.

— Матка боска Ченстоховска! — опять я воскликнул я, — Коба, это правда?!

— Правда, Феликс, истинная правда, — сказал Сталин, — я имел возможность в этом убедиться. Они сумели доказать, что пришли из будущего не только мне, но и генералу Потапову. А ты прекрасно знаешь, кто этот человек, и как мало он верит в разную чепуху. Так вот, Феликс, мы решили послать тебя к их командованию в качестве полномочного посла от РСДРП(б). Ты полетишь на их летательном аппарате, который они называют «вертолетом». Он прилетит сюда из Рижского залива и приземлится в Таврическом саду. Это совсем рядом, ты знаешь…

Я кивнул головой. В этом саду я пору раз гулял, когда выпадал свободный час-полтора. Он был очень живописный, и находился всего в десяти-пятнадцати минутах от Смольного.

Значит, мне поручено лететь к нашим потомкам. Что ж, поручение партии надо выполнять. Полетим на вертолете, хоть на ковре-самолете.

Мы подошли со Сталиным к удивленно взирающим на нас пришельцам из будущего.

12 октября (29 сентября) 1917 года, 09:00 Петроград. Кавалергардская улица дом 40, типография газеты «Рабочий путь»

Александр Васильевич Тамбовцев.

Когда мы вышли из типографии на улицу, было уже совсем светло. С серого питерского неба моросило что-то похожее на водяную пыль. «Как через комариный член льет», — говаривал в таких случаях один мой знакомый старшина. Товарищ Сталин, генерал Потапов, сержант Свиридов со своей рацией и Ирочка, поеживаясь стояли у дома. Старший лейтенант Бесоев пошел снимать с постов своих головорезов, которые бдительно охраняли все подходы к типографии.

Генерал Потапов с интересом разглядывал вооружение и снаряжение наших «мышек». Он, видимо, очень хотел расспросить меня о набитых всякой всячиной жилетах и о карабинах необычного вида, с кривыми магазинами и насадками на конце ствола. Но улица осеннего революционного города — не самое лучшее место для изучения вооружения начала XXI века. Потому-то Николай Михайлович и отложил до поры до времени все свои расспросы.

Вскоре, со стороны Шпалерной я заметил приближающуюся высокую худую фигуру в поношенном пальто и мятой шляпе. Высокий лоб, бородка клинышком. Я узнал Дзержинского. В то время он еще не носил свою знаменитую солдатскую шинель, гимнастерку и фуражку, и в таком прикиде был слегка похож на поменявшего свой имидж Боярского.

Заметив нас, он подошел поближе, и сначала поздоровался со Сталиным, потом, к моему удивлению, дружески пожал руку генералу Потапову, после чего с любопытством стал разглядывать нас. Ирина, старший лейтенант Бесоев и подчиненные ему «мышки», в свою очередь, с таким же любопытством разглядывали легендарного «Железного Феликса».

Известие о нашем прибытии из будущего, по всей видимости, весьма удивило будущего председателя ВЧК. Я услышал восклицания: «Матка Боска!», «Иезус Мария!», «Не може быц!», — словом, выражения, которые не раз слышал от своей покойной бабки-полячки, когда она чему-то очень удивлялась.

Я неожиданно засмеялся. Генерал Потапов посмотрел на меня с удивлением.

— Знаете, Николай Михайлович, — сказал я, — тот район Питера, в котором мы сейчас находимся, там, будущем, более пятидесяти лет носил название «Дзержинского района». Парадокс — не правда ли?

Потапов заулыбался, оценив мою шутку. — А Сталинский район у вас был? — спросил он, рассчитывая на положительный ответ.

— Нет, такого района в Питере не было, — ответил я уже серьезно, — но был город Сталинград, нынешний Царицын, на улицах которого, и в прилегающих к нему степях во время Великой Отечественной войны произошло одно из величайших в мире сражений, прославившее нашу страну на весь мир. Брусиловский прорыв, рядом с этим сражением, покажется вам Царскосельскими маневрами. Недаром один гениальный чилийский поэт назвал Сталинград «Орденом мужества на груди Земли».

Потапов вопросительно посмотрел на меня, — Александр Васильевич, вы найдете время, чтобы рассказать мне о той войне? Профессиональное любопытство, знаете ли. Кстати, когда и с кем мы воевали?

— Я обязательно все вам расскажу, Николай Михайлович, — сказал я, — Я отлично понимаю, что вам, как военному человеку, очень хочется узнать о величайшей войне в мировой истории. А продолжалась она, — я понизил голос, — под руководством товарища Сталина ровно 1418 дней — с июня 1941 года по май 1945 года. И воевали мы с немцами, но на самом деле, как и в ту Отечественную войну 1812 года, фактически со всей Европой… А потом, покончив с Германией и подняв на руинах рейхстага свой флаг, развернулись на 180 градусов и за два месяца одним ударом нокаутировали японцев, рассчитавшись за позор Цусимы и руины Порт-Артура. Впрочем, Николай Михайлович, я смотрю, товарищ Сталин закончил свою беседу с Феликсом Эдмундовичем.