Однажды приедет принц... - [27]

— Поймала!

Ей попался на крючок сибас. — Вкусная еда, — сказал он, снимая рыбу с крючка и направляясь в камбуз.

— Я сама могу приготовить ее! — предложила Анни.

Но Деметриос настоял на своем. Она осталась на палубе удить дальше, а Деметриос тем временем запек рыбу в оливковом масле с лимоном, помидорами и базиликом.

— Ничего особенного. Это блюдо я умею готовить, с пеленок, — сказал он, поднявшись с тарелками на палубу. Он также принес салат, а под мышками у него торчали две бутылки пива.

— Часто приходилось готовить?

— Нет. Просто мать позаботилась, чтобы каждый из нас частенько бывал на кухне.

Анни захотелось познакомиться с его матерью. Она не сказала этого вслух, но расспросила Деметриоса о его родителях и о том, как ему жилось в семье, которая состоит из семи человек.

— Как в сумасшедшем доме, — ответил Деметриос, но по всему было видно, что он с теплотой вспоминает те времена. — Мы росли дикими, необузданными. Съезжали с крыш на велосипедах. Падали с деревьев. Лазили по стенам общественных зданий. Мать часто говорила, что мы закончим тюрьмой или покалечимся насмерть.

Затем, для контраста, Анни рассказала ему о своем детстве, о том, что значит быть членом монаршей семьи. Никаких драк. Никаких визитов в отделение экстренной медицинской помощи. Разве только однажды, и то по поводу вросшего ногтя на пальце ноги. Чего было полно, так это ожиданий. От нее все чего-то ожидали.

— Обязанности, — перечисляла Анни. — Ответственность. Не то чтобы я считала это чем-то неправильным, — быстро добавила она, — но быть докторантом намного легче. Надежды государства никак не зависят от моей диссертации.

— Но они зависят от тебя, когда ты выступаешь в качестве принцессы.

Она обхватила колени руками:

— Это так сложно — выбрать, что будет правильным для тебя и твоего государства. Нужно научиться балансировать на очень тонкой грани. Я до сих пор учусь. Вот ты сам выбирал, чем тебе заниматься. Ты всегда хотел стать режиссером? О чем ты мечтал?

— Ты хочешь сказать, помимо того, что я хотел стать пожарным или ковбоем? — Ей показалось, что он не собирается отвечать, такая длинная зависла пауза. Но Деметриос наконец вздохнул и выдавил из себя: — Не знаю. Думал, что все будет так, как у деда и отца. Ну, ты понимаешь, сначала вырасту, потом женюсь, потом появятся дети. — Тон его голоса изменился, стал жестче, а взгляд вдруг стал безрадостным. — Ничего особенного, — мрачно закончил он.

Ничего особенного. За исключением того, что все эти мечты рассыпались в прах со смертью Лиссы… Инстинктивно Анни протянула руку, чтобы коснуться его руки. Но Деметриос поднялся прежде, чем она успела дотронуться до него.

— Вкусная рыба. Если ты закончила, пойду помою посуду.

Анни тоже поднялась.

— Сейчас моя очередь, — запротестовала она. — Ты ведь готовил.

Деметриос пожал плечами:

— Как хочешь.

Сидя на палубе и уставившись в темноту, Деметриос слышал звон тарелок внизу, и ему опять захотелось быть безразличным ко всему. Он не желал думать о том, какое удовольствие получает лишь от одного присутствия Анни. Отказывался испытывать терзающее его желание узнать еще что-нибудь о ней, о ее жизни и — черт побери! — о ее теперешних надеждах и мечтах.

Когда в камбузе стихли все звуки и погас свет, Деметриос облегченно вздохнул, благодаря Небеса за то, что Анни решила лечь спать пораньше.

— Что ты знаешь о звездах?

Он резко повернулся и увидел силуэт Анни, которая поднималась по трапу. Она протянула ему бокал и налила им обоим вина, прежде чем повторить свой вопрос:

— Что ты знаешь о звездах?

— Большинство из них ужасные зануды.

Анни засмеялась:

— Я говорю о других звездах. Которые на небе.

Деметриос пришел в замешательство:

— Ничего. Почти ничего. Несколько созвездий и Полярную звезду, по которым я еще в детстве научился ориентироваться в море, как это делали греческие рыбаки. А что?

Анни села напротив него. Ее силуэт освещался россыпью мерцающих огоньков маленькой прибрежной деревушки. Она отпила немного вина, откинулась назад и направила свой взор в темноту неба.

— Когда я была маленькой, — поделилась она, — я загадывала желания, глядя на звезды.

— Многие маленькие дети делали то же самое, — ответил он, осознавая, что его замечание прозвучало грубовато. Деметриос поставил свой бокал. Сегодня он не собирается задурманивать свои мозги вином.

— А ты, — весело спросила она, — загадывал желания?

— Нет. Я был трудным ребенком, а такие дети не занимаются девчачьими глупостями.

Она засмеялась:

— Ты прав. Ты был очень агрессивным.

— Да. Приходилось.

— Охотно верю, — тихо сказала она, опустив голову. Она больше не смотрела на звезды. Было такое впечатление, что она смотрит на него, как будто оценивая.

Деметриос прислонился к стене кубрика и тоже уставился на нее, хотя в такой темноте невозможно было различить черты ее лица.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Просто хочу узнать тебя получше.

Ему не очень понравились эти слова.

— С чего бы это?

— Я думала, что знала тебя раньше. Но вижу, что ошибалась. Теперь пытаюсь наверстать упущенное.

— Не утруждай себя.

— Просто я подумала, если ты загадывал желания, глядя на звезды, ты мог бы рассказать о своих мечтах. А я рассказала бы тебе о своих мечтах. Ну, ты знаешь, это как вступительные фразы для ведения разговора. В швейцарском пансионе благородных девиц, где я пробыла определенное время, нас учили, как познакомиться с кем-нибудь поближе, — оживленно заметила она.