Однажды ночью в августе - [74]

Придя домой, Мария застала мужа с дочерью в кухне за столом. Николаос помогал Софии разобраться в школьной математике.

Визиты Марии к Андреасу никогда не обсуждались в присутствии Софии. Но Николаосу было достаточно бросить один взгляд на жену, чтобы понять: что-то случилось. Он прошел в спальню, где Мария переодевалась в домашнюю одежду.

– Что случилось? – с беспокойством спросил Николаос.

– Он сошел с ума, – просто ответила Мария. – И он умирает. – Она в изнеможении опустилась на край кровати. Поездка страшно вымотала ее. – Я действительно не знаю, что еще тебе сказать, – добавила она и повторила: – Он сошел с ума.

– Мне очень жаль, Мария, – сказал Никос, целуя жену в макушку. – Похоже, тебя это сильно расстроило.

– Я скоро приду в себя, – заверила его Мария. – Тебе лучше вернуться к математике!

Она закрыла глаза и еще какое-то время продолжала просто сидеть на кровати.

Мария не знала, как ей следует поступить. Никогда в жизни ее не ставили перед столь трудным выбором. И выбор этот ей предстояло сделать самой, без чьей-либо помощи и поддержки. Мария открыла глаза и посмотрела на лежащую рядом коричневую сумку с длинным ремешком. Никос подарил ее Марии на день рождения пять лет назад, и с тех пор она носила ее с собой каждый день. За прошедшие годы кожа сделалась мягкой и более приятной на ощупь, а ремешок неоднократно приходилось отдавать в ремонт. Куда бы Мария ни шла, сумка была ее постоянным спутником. Теперь же она казалась ей бомбой, готовой вот-вот взорваться.

Манолис Вандулакис. В устах Андреаса это имя прозвучало, как раскат грома погожим днем.

В ее сумке теперь лежало письмо. Ничто не мешало Марии прочесть его – оно не было надежно запечатано в конверт, который пришлось бы держать над паром, чтобы вскрыть, или просто разорвать. Нет, то был обычный, сложенный вдвое листок бумаги. Раз-два – и она узнает, что там написано.

Однако письмо было адресовано не ей. Хотя его содержимое внушало Марии беспокойство. Дает ли это право все-таки прочесть послание? Ответа на этот вопрос она не знала.

Из кухни до нее донеслись голоса Николаоса и Софии.

– Браво, агапе му! Браво! – воскликнул муж Марии.

Софии не давалась математика, и Николаос каждый день часами терпеливо объяснял дочери премудрости этой науки. Мария слышала, как в ответ на восклицание отца София радостно захлопала в ладоши. Видимо, в понимании очередной сложной темы произошел прорыв.

Мария открыла сумку и нащупала письмо. Вот оно, здесь.

Женщина достала листок бумаги. Чтобы избавиться от искушения прочесть написанное Андреасом, Мария решила положить письмо в конверт и запечатать его. Она чувствовала, что должна поступить именно так. Не потому, что была чем-то обязана Андреасу Вандулакису, а потому, что это был ее моральный долг. Ее попросили доставить это послание адресату. Причем попросил человек, находящийся на пороге смерти.

Мария с письмом в руке сбежала по лестнице. Она подошла к своему маленькому письменному столу, что стоял в углу гостиной, и принялась рыться в его ящиках. Вскоре Мария слегка запаниковала: писчей бумаги было несколько пачек, а вот конверты, похоже, закончились. Она бросилась в кухню:

– Никос, мне нужен конверт!

– Мамочка, ну пожалуйста, – заныла София, – не дергай папу, дай нам закончить занятия.

– Уверен, у меня найдется конверт, агапе му. Подожди немного, пожалуйста.

По-видимому, и Николаос, и София были уверены, что алгебраическое уравнение, над которым они корпели, намного важнее какого-то там конверта.

Мария вернулась в гостиную. Она так вспотела, что листок бумаги почти прилип к ее ладони. Казалось, он прожжет ее руку насквозь.

Прошло несколько минут. От бушевавших внутри переживаний и сомнений Марию начало подташнивать. А если чуть приподнять уголок листка? Это же не преступление. Разве она не имеет права узнать то, что скрывает человек, убивший ее сестру? Да и как он смеет что-то утаивать от нее? Что именно Андреас написал Манолису?

Из кухни по-прежнему слышались голоса мужа и дочери – наверное, задачка была сложнее, чем им представлялось вначале. Если бы Никос сейчас принес конверт, страданиям Марии пришел бы конец. Она почувствовала, как внутри ее вновь нарастает паника.

Трясущейся рукой она развернула листок бумаги и пробежалась глазами по списку: мука, яйца, сахар, кофе, сыр, мыло… Достаточно было просто перевернуть лист… Мария подняла его повыше, чтобы на просвет увидеть написанный с обратной стороны текст. Почерк Андреаса показался ей даже более неразборчивым, чем почерк мужа.

Слухи о романе Манолиса с Анной беспокоили Марию еще во время ее пребывания на Спиналонге, однако она убеждала себя, что именно Андреас был отцом Софии, потому что не хотела верить ни во что иное. Сейчас же Мария предполагала, что на оборотной стороне банального списка продуктов написана какая-то страшная правда, и эти подозрения разрывали ей сердце.

От того, чтобы прочитать послание Андреаса, ее удерживало только одно – данное ему обещание. Она дала слово, что письмо будет передано конкретному человеку и никто другой его не прочитает. Подобный обет невозможно было нарушить, и Мария вдруг поняла, что ее решимость крепнет с каждой минутой.