Одна в Нью-Йорке - [59]
Подняв голову, Люсинда внимательно глядела на Тони. А тот хмуро взирал на нее сверху вниз. Они по-прежнему очень нуждались друг в друге. Только были уже другими.
– Ну, я пойду, – поднялась девочка с ящика.
– Пока, – попрощался Тони.
Она покатила вверх по Восьмой авеню. Вот наконец и парк. Она свернула в ворота. Японская айва и апельсиновые деревья цвели вовсю, и Люсинда вдыхала их аромат. На спортивных площадках еще никого не было. Она выехала на лужайку и полюбовалась немного на овец. Овцы щипали молодую весеннюю траву, оставляя за собой коротко выстриженный газон. Словно садовник прошелся косилкой.
– Милый мой парк, – прошептала Люсинда и улыбнулась.
Она вспомнила историю, которую рассказал дядя Эрл. На месте этого парка чуть не построили ипподром. Но дядя Эрл и дядя Том Маккорд подписали прошение, и теперь парк навсегда останется детям. И тут Люсинда поняла. Ведь если тут все навсегда, значит, она сможет хоть до конца жизни сюда приезжать на роликах.
На карусели крепко держались за гривы деревянных коней мальчик и девочка. Девочка с веснушчатым круглым лицом и мальчик, который манерами и одеждой очень напоминал маленького лорда Фаунтлероя – на Люсиндином любимом Пегасе. Люсинда хотела было показать язык этой парочке, но в последний момент раздумала.
«Тр-р! Тр-р!» – неслась она на роликах к пруду, и на этот раз звук получался какой-то печальный. Завтра приезжают папа и мама. Встречать их придется вместе с тетей Эмили, тут уж ничего не поделаешь. А как только наступит лето, родители увезут Люсинду на море. Там, разумеется, будет прекрасно, но вот потом… Люсинда не испытывала на сей счет никаких иллюзий. Такой свободы, как в этом году, ей уже не видать. Наверное, в следующий раз она сможет принадлежать самой себе только после того, как у нее появится муж. А что, если… Внезапно Люсинда подумала, как было бы хорошо просто не уезжать сегодня отсюда. Вот так не вернуться в гостиную сестер Питерс, и вообще никуда не вернуться. И не надо будет ехать вместе с тетей Эмили завтра в порт. Люсинда останется здесь частью парка. Она будет свободной, как эти ягнята или как ветер, который так чудно тут шелестит листвой. О, она бы смогла. И никогда больше ей не понадобилась бы гувернантка-француженка. Люсинда сама бы стала нянчить детей, которых сюда привозят в колясках. И свой день рождения Люсинда, не задумываясь, подарила бы кому-то другому. Он уже очень скоро. Но ей абсолютно не нужен. Потому что если уж имеет смысл тут остаться, то пусть ей всегда будет десять лет.
Доехав до озера, Люсинда перегнулась через ограду.
– Итак, Люсинда Уаймен, – пристально глядя на свое отражение в зеркальной глади воды, спросила она, – ты хочешь, чтобы тебе осталось навсегда десять лет? Хочешь зимой спать в пещерах вместе с медведями из зоологического сада, а весной просыпаться, и чтобы тебе по-прежнему было десять? Ты действительно этого хочешь, Люсинда? И даже могла бы подтвердить в присутствии дяди Эрла, Тони Коппино и мистера Гиллигана?
Люсинда, стоявшая возле ограды, умолкла. А отражение Люсинды в воде одними губами ответило:
– Да!
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Если бы не Люсинда Уаймен, повесть «Одна в Нью-Йорке» никогда не была бы написана. Нас с Люсиндой связывает общее детство, но даже я смогла полюбить эту девочку лишь на одиннадцатом году ее жизни. Думаю, каждому, кто прочтет книгу, станет ясно, отчего в раннем детстве Люсинда была столь странным ребенком. Чуть ли не с самого рождения она была вынуждена приспосабливаться к миру и представлениям взрослых. Она искренне старалась, но, разумеется, у нее ничего не могло выйти.
Вот почему мама с папой, и старшие братья, и кузены, и кузины, и дяди, и тети считали Люсинду чем-то вроде стихийного бедствия, которое приходится поневоле терпеть.
Только, пожалуйста, не подумайте, что Люсинда росла в несчастливой семье. Напротив, все ее родственники были счастливы. Просто сама Люсинда имела несчастье появиться на свет гораздо позже, чем следовало, и братья оказались уже взрослыми, чтобы стать ей друзьями, а папа и мама напоминали скорее дедушку с бабушкой.
Я не хочу, чтобы в повести «Одна в Нью-Йорке» слишком настойчиво искали мораль. Но я буду счастлива, если мои читатели научатся хоть чуточку больше уважать стремление детей к самостоятельности и свободе. Оглядитесь вокруг повнимательней, и вы заметите множество мальчиков и девочек, которых в наше время стало модно называть «трудными». К счастью для Люсинды, она жила в другую эпоху. Тогда детьми вместо психологов и психоаналитиков занимались добрые няни. Вот почему именно Джоанна стала первым оазисом среди методичного и делового мира семьи. Люсинда ненавидела, когда ее жизнью пытались управлять посредством звонков, свистков и расписаний. Чувство протеста в ней зрело с самого раннего детства. И хотя в то время Уильям Йитс еще не написал «Земли, к которой тянется сердце», Люсинда вполне могла бы воскликнуть:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В увлекательном, захватывающем повествовании с элементами мистики разворачивается красивая и трогательная история любви бывшего полицейского и очаровательной женщины, верящей в чудеса. Пройдя через психологические испытания, сомнения и раздумья, герои книги наконец обретают друг друга.Для широкого круга читателей.
В сборнике рассказов и повестей: «Настойчивый характер», «О нашем друге Рауфе», «Секрет Васи Перункова», «Абдуджапар», «Дорогие братья», «Подарок», рассказано о героической работе учащихся ремесленных училищ на фабриках и заводах в годы войны. Художник Евгений Осипович Бургункер.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.