Одна судьба на двоих - [34]

Да, он бездушно бросил ее. Да, она была вынуждена выйти замуж за Мартина. Но ведь в час одиночества и смертельной опасности он пришел ей на помощь. Он спас Джереми. Он внимателен и ласков — по-своему. Он ее муж. Ее любовник.

Ее единственный любовник.

Без него ей тоскливо, вокруг — пустота. Она хочет ощутить его сильные руки. Чтобы снова ощущать себя в безопасности. Чувствовать себя любимой и желанной.

Но может ли мужчина с таким прошлым любить ее, доверять ей? А что, если он использует ее лишь для секса, чтобы иметь возможность быть рядом с Джереми?

И что за жизнь он ведет, если стал в результате твердым, жестким и беспощадным?

А вдруг он и вправду не способен любить, как неизменно утверждал Мартин? Или младший брат, ослепленный завистью, искажал действительность, и Каттер всего-навсего нелюбимый сын, на которого в семье не обращали внимания?

Одно точно: Каттер сильный и смелый человек, способный ради нее и сына рисковать жизнью.

Прошлое следует предать забвению.

И в этот момент на Чейенн нашло прозрение: она настолько желает Каттера, что не может дать ему повод усомниться в ее любви.

Джереми проснулся от громкого звона будильника, который он положил себе под подушку. С минуту мальчик никак не мог припомнить, зачем это сделал. Его одолевал сон, но от дребезжания будильника подушка вибрировала, не давая ему заснуть. Не открывая глаз, он повернул рычажок, выключая звук.

Необходимость посетить туалет заставила его встать, но, возвратившись, он не стал ложиться, а заставил себя разработать план действий. В полусонном состоянии мальчик старался восстановить в памяти чувство ужаса, которое испытал, когда Лысый вошел в его хьюстонскую спальню и схватил его.

Джереми не любил вспоминать, как визжал и кричал, когда Лысый силой вытаскивал его из комнаты. Зато было живо воспоминание о том, как у Винни-Пуха отвалилась голова. А затем Лысый потащил его вниз по лестнице, и Джереми орал что было мочи.

Но никто не пришел ему на помощь — ни Курт, ни миссис Перкинс, ни мама или папа.

Зато в какой панике они прибежали к нему ночью, когда его посетил ужасный кошмар! Вот и сегодня прибегут так же.

Джереми раскрыл рот и испустил громкий душераздирающий вопль.

После второго крика он услышал, как отворяется мамина дверь.

А затем папина.

Ура! Ура! Джереми в восторге избил подушку кулаками.

Воодушевленный успехом, он издал еще три душераздирающих вопля, а затем начал тереть пальцами глаза, чтобы вызвать слезы.

Маленький чертенок не послушался его!

Каттер со всех ног бежал по коридору к спальне Джереми.

С противоположной стороны в развевающейся белой ночной рубашке мчалась Чейенн.

Каттер не смог вовремя остановить свой бег.

Она, по-видимому, тоже.

Да у Каттера и не было такого желания. Так или иначе, но они столкнулись.

Каттер был в одних пижамных брюках, без куртки. Схватившись за него, чтобы не потерять равновесия, она ощутила его могучую грудь.

А он схватил ее за предплечья и прижал к себе, предохраняя от падения. Да так близко, что каждый услышал биение сердца другого. Он вдохнул знакомый запах ее тела, и этот теплый дурманящий аромат привел его в трепет. Он моментально накалился, как кирпич, попавший в печку. И Чейенн не отстранилась, хотя не могла не чувствовать этого.

Всю ночь он терзался мечтами о ней. Она вся была соткана из душистой мягкой ткани, на ощупь воспринимавшейся его грубыми пальцами как настоящий атлас. Ему захотелось приподнять ночную рубашку и коснуться ее тела. Благоухающие волосы Чейенн, задевшие его шею и щеку, показались ему легкими и тонкими, как волоски колосьев. Округлости груди и бедер манили своей мягкостью.

Она взглянула на Каттера — и им овладело сильное чувство, не поддающееся описанию. Он с силой вобрал в себя воздух. Так хорошо было держать ее в руках! Словно они — единственные люди на всей планете.

Но тут Джереми снова вскрикнул. Да так убедительно!

Ее глаза расширились, она испуганно выдохнула.

— Джереми! — прошептали они одновременно.

Она — с ужасом. Он — с некоторой долей раздражения, но в то же время с отцовской гордостью.

Нехотя выпустил он ее из рук, и они бросились в комнату сына.

— Джереми?! — воскликнула Чейенн, врываясь в комнату и включая верхний свет.

— Все в порядке, — раздался бодрый, но хриплый голос мальчика. — Мне опять приснился страшный сон.

— Бедняжка! — воскликнула Чейенн, прижимая мальчика к себе.

— Все в порядке, — повторил Джереми, через плечо матери заговорщически улыбаясь Каттеру. — Но раз уж вы оба здесь, то, может, расскажете мне какую-нибудь сказку?

Мать, естественно, охотно согласилась. Сказка была длинная — об осленке, отбившемся от родителей, которому неоткуда ждать помощи в их розыске, кроме как от волшебной скалы. Каттер как зачарованный внимал нежному голосу своей жены. Слушая ее и глядя на разгоревшееся лицо сына, Каттер вдруг почувствовал единство с ними, увлеченными рассказом. Впервые он почти уверовал в то, что его мечта о хорошей дружной семье может осуществиться. Что он, она и их сын...

Дослушав сказку до конца, Джереми сделал вид, что засыпает.

Чейенн выключила свет. Несколько мгновений она и Каттер стояли молча, глядя в темноте друг на друга.