Одна против целого мира - [7]

– А ты не ошибаешься? Ты уверен, что это сделал именно этот человек? – осторожно спросила Марианна.

– Уверен. – Отец открыл глаза. – Когда нашли Арсена, он еще дышал и назвал имя убийцы. Потом он стал терять сознание, его речь сделалась бессвязной. Он кого-то звал. Я никак не мог разобрать кого. Вдруг он четко произнес твое имя, последний раз улыбнулся и все… его не стало. – Отец замолчал и снова прикрыл глаза.

Марианна подавленно молчала. Некоторое время она сидела неподвижно, затем перевела взгляд на отца. Он лежал не шевелясь. Марианна подумала, что он заснул. Она осторожно поднялась, чтобы ненароком не разбудить его, и направилась к двери. Но голос отца догнал и остановил ее.

– Послушай меня, дочка.

Марианна обернулась. Отец пристально смотрел на нее. Глаза его горели лихорадочным огнем.

– В нашем роду есть обычай, – начал отец, – нарушать который означает обрушить позор на свою голову и на головы своих потомков. Я бы назвал его не обычаем даже, а законом, который обязателен в исполнении. Нарушившего его ждет суровая кара. Закон не прощает, закон карает.

Марианна похолодела. Она поняла отца. Она знала этот жестокий обычай гор. Но она думала, что в современном мире он уже утратил свое значение. Этот обычай представлялся ей пережитком прошлого, сплошным недоразумением и каким-то опереточным фарсом, который был уместен разве что в кино или на сцене театра.

– Но, отец, мы же цивилизованные люди, и соблюдать какой-то нелепый обычай просто смешно… – Марианна осеклась на полуслове под тяжелым взглядом отца.

– Замолчи, неразумная! – крикнул он, гневно сверкнув глазами. – Закон кровной мести – священный закон. Его еще никто не отменял. Этот подонок должен заплатить своей кровью за смерть твоего брата. И он заплатит ею. Я бы сам разделался с ним, но мои руки слишком слабы, чтобы держать оружие, а ноги совсем не ходят. Я знаю, что скоро умру…

– Отец, не говори так! – в отчаянии воскликнула Марианна.

– Не перебивай меня. Выслушай мою последнюю волю. Ты сделаешь это вместо меня. Поклянись, что убьешь его.

– Отец, это же безумие. Это совершенно невозможно, чтобы я стала убивать. – Марианна потрясенно смотрела на отца.

– Клянись! – твердил он исступленно. – Ведь он убил твоего брата ни за что. Это преступник, и его нужно судить.

– Но я не вправе судить его. Пусть это делает правосудие, – с отчаянием отбивалась Марианна.

– Поклянись, или я прокляну тебя, – прохрипел отец. Марианна с ужасом смотрела на отца и четко осознавала, что вся ее жизнь до сегодняшнего дня была подчинена одной идее, одной цели. С той минуты, когда она навсегда, как ей казалось, покинула родной дом, она стремилась забыть, стереть из памяти все, что связывало ее с родовыми корнями, с ее истоками. Она обрубила эти корни. Волевым усилием она вырвала себя из той почвы, которой предназначено было питать ее своими живительными соками и делать сильной. Она даже сменила имя, чтобы забыть о том, кто она и откуда. Она надеялась укорениться на чужой почве. Она считала, что поступает правильно. Но почему вот только сейчас ей так неловко и неспокойно на душе. Как будто она совершила что-то постыдное или противозаконное… Как будто это она преступница, а не тот человек, который убил брата…

«Конечно! – неожиданно осенило Марианну. – Как же я сразу не поняла, что совершила преступление против своего рода. Я предала свою семью, и кара небесная не заставила себя ждать».

Что-то перевернулось внутри у Марианны. Где-то глубоко-глубоко, в самых дальних уголках ее сознания, произошло неожиданное движение. Как будто сдвинулся какой-то глубинный потаенный пласт, о существовании которого она никогда раньше даже не подозревала. И в образовавшуюся брешь, как лава из кратера разбушевавшегося вулкана, хлынула вдруг наружу звериная первобытная память их рода. Она заполнила собой все ее сознание, весь ее мозг, который теперь властно и жадно требовал мести.

Марианна высоко вскинула голову и прямо посмотрела отцу в глаза. Щеки ее пылали, взгляд был полон решимости, граничащей с фанатизмом. Она разжала губы и громко произнесла, как клятву:

– Я сделаю это. Я уничтожу его.

Слабая улыбка осветила лицо отца.

– Я верю тебе. Теперь я умру со спокойной душой. – Он привлек ее к себе и поцеловал в лоб. – Благословляю тебя на святое дело. Да хранит тебя Господь.

7

Не успела Марианна прийти в себя после смерти Арсена, как разразилась новая трагедия. Умер отец. Он ушел в мир теней через несколько дней после того, как Марианна поклялась ему отомстить за смерть брата и привести в исполнение закон кровавой мести. После того как она заверила отца, что сделает это, он окончательно потерял какой-либо интерес к жизни. Все земные дела его были завершены. Осталось только одно, последнее. Но его он перепоручил дочери, вверил в верные руки, которые, он знал, не подведут его ни при каких обстоятельствах. Самое время для ухода.

Отец умер легко и незаметно. Просто заснул вечером, а утром уже не проснулся. Марианна нашла его остывшее тело, когда принесла ему завтрак. Взгляд отца был устремлен вверх, на губах застыла улыбка. Казалось, что его последние мысли были о чем-то приятном.