Одна на миллион - [44]
Прия проводила её в комнату, где ей подали длинное голубое платье. Лиф платья держался на одной лямке, расположенной посередине. Платье состояло из множества слоёв, и при ходьбе обвивалось вокруг ног. К нему ей подали босоножки на высоком тонком каблуке, браслет на запястье, и серьги гвоздики в уши. Волосы завили, и распустили, заколов по бокам. Гримёр сделал акцент на глаза, накрасив их чёрным карандашом, и нанёс блеск на губы. Когда она вышла из комнаты, она увидела Шива, стоявшего неподалёку. Он был в тёмно-синем строгом костюме, белоснежной рубашке. Воротник которой был расстёгнут, а вокруг шеи был повязан платок. Ракеш объяснил им суть этого эпизода. Их подвели к стенке, и фотограф сказал.
- Вот здесь вы будете стоять. Сначала он обнимет тебя сзади, потом лицом друг к другу, глаза в глаза. Ну, и напоследок, Шив прижмёт тебя к стене, а ты должна будешь смутиться, и отвернуться. Всё понятно?
Они кивнули, и встали напротив стены. Ассистенты включили вентиляторы, чтобы их волосы и одежда развивались. Шив обошёл её, и встал сзади. Руки его легли на живот девушки, и он прижал её к себе. Пока фотограф менял кассету в фотоаппарате Ливия почувствовала, что Шив слегка отодвинул волосы с её шеи, и прижался к ней губами. Её кожа тут же покрылась мурашками, и она прошептала.
- Шив, перестань. Что ты делаешь?
Он смущённо прошептал в ответ.
- Извини, Ливви. Не смог удержаться.
Девушка с укором посмотрела на него, и, не сказав ни слова, отвернулась.
Шив посчитал хорошим знаком для себя тот факт, что она не ругается. Хотя, сам он был готов к тому, что она как обычно возмутится, и они поспорят. Он и сам не мог себе объяснить, почему ему так нравились их споры. Может, потому что в гневе она была очень хороша собой. Её глаза сверкали, лицо становилось таким красивым, грудь в волнении поднималась, а кулаки сжимались. В этот момент ему хотелось её поцеловать. Он очнулся от окрика фотографа.
- Шив, прижми её к себе крепче. Ливия ты должна таять в его объятьях.
Девушка возмутилась про себя: - Что за чушь? С чего это она должна таять в его объятьях? И попыталась изобразить на лице удовольствие. Фотограф был недоволен. Шив вздохнул, и накрыл её руку своей, и прошептал.
- Ливви, расслабься. Представь, что ты качаешься на качелях. Вверх-вниз. Вверх-вниз. От высоты у тебя захватывает дух. Ветер развевает твоё платье, играет с твоими локонами. Представила?
Девушка закрыла глаза, и улыбнулась.
- Да.
Он подал знак фотографу, чтобы он щёлкал её, пока она стоит спокойно. Он снова наклонился к ней, и прошептал.
- А теперь представь, что рядом стоит тот, кого ты хочешь. Платье обвивает твои ноги, а ты прижимаешься к нему.
Ливия довольно улыбнулась, представив, что рядом стоит Абхай, но когда перед ней возникло лицо Шива, она вздрогнула, и открыла глаза. На её лице была растерянность, страх, неуверенность.
Ракеш всё щёлкал затвором, и что-то радостно приговаривал. Потом он остановился.
- А теперь повернитесь лицом друг к другу.
Они повернулись, и посмотрели друг на друга. Шив слегка улыбался, губы девушки дрогнули, и она тоже улыбнулась. Фотограф крутился поблизости, и что-то бормотал. Ливия думала о том, чтобы фотосессия быстрее закончилась. Она не хотела стоять, и смотреть в его глаза. Он улыбался, но глаза его были серьёзными. Она боялась такого Шива, и не знала как себя с ним вести. Тут Ракеш подошел к ним.
- Теперь подойдите к стене.
Ливия встала к стене, Шив стал рядом. Фотограф крикнул.
- Шив уткнись носом ей в шею, а ты смущённо отвернись. Поняла?
Она кивнула.
- Да.
Шив уткнулся носом ей в шею, и Ливия отвернулась в сторону. Почувствовав его губы на своей коже, она покраснела и смутилась. Ракеш крутился рядом, и комментировал.
- Превосходно, кадры будут что надо. Теперь готовьтесь для третьей части.
Ливия еле передвигала ноги от усталости, когда шла переодеваться. Ей достали из чехла длинное чёрное платье. Спереди оно было наглухо задрапировано, зато сзади - до самой поясницы спина была открыта. Ливия надела его, и подошла к зеркалу: - Весьма необычно - решила она. Волосы ей собрали в высокую прическу, и закрепили шпильками. Накрасили ресницы, подвели губы карандашом, и накрасили ярко-красной помадой. Длинные серьги капельки в уши, браслет на руку, и босоножки на высоком каблуке.
Ливия вышла на площадку, где уже всё подготовили к съёмке. Теперь декорации напоминали небольшой уютный зал ресторана. Шив был в чёрном смокинге, с бабочкой. Увидев Ливию, он застыл, а потом улыбнулся лишь кончиками губ. Она подошла к нему, и встала рядом. Фотограф объяснял, что они должны делать теперь.
- Вы будете сидеть за столиком. Сначала держитесь за руки, потом берёте бокалы в руки, будто пьёте вино. Потом будете танцевать. Финальная сцена - прижмётесь лбами друг к другу, и закроете глаза. Задача ясна?
Они оба кивнули, и отправились к столику. Они улыбались, держась за руки, потом делали вид, что пьют вино. Когда они встали, чтобы танцевать, Ракеш приказал.
- Вы должны быть единым целым.
Шив обнял её за талию, положив руку на голую спину девушки, и крепко прижал к себе. Ливия нервно облизнула губы, и обняла его за плечи. Фотограф крутился рядом, постоянно щёлкая затвором своего фотоаппарата. Потом Шив положил свои руки ей на плечи, и прижался лбом к её лбу. Она закрыла глаза, и застыла. Его дыхание обдавало кожу её лица, и между ними снова возникло напряжение, какое было раньше. К действительности их вернул голос Ракеша.
В чем заключается женская мудрость? Простить неверного мужа и продолжать жить с ним дальше, словно ничего не произошло? Или сделать вид, что простила, а изнутри грызть себя сомнениями, обидой и ревностью, которая разъедает тебя с каждым днем все больше? Сравнивать себя с соперницей, размышляя, ЧЕМ она была лучше, а ты хуже, что твой муж потянулся к ней, а не тебе — прежде близкой, родной и любимой женщиной. А может… Может, просто принять правила мужской игры — если они изменяют, то и нам, женщинам, можно? Пусть посмотрят на это с нашей стороны, с той "женской" мудростью, которую вбивают в голову девочек веками.
Что делать, когда предаёт близкий и родной человек? А если он был для тебя идеалом во всём? Простить, забыть, или всё же отомстить? Лишить его всего, что ему когда-то было дорого. Нет, не факт, что он поймёт это, но прочувствует на своей шкуре, КАК больно терять что-то. Для Ангелины Набутовой предательство родного отца стало неожиданностью, и разрушило её мир, который всегда крепко стоял на трёх основах: любви, уважении и безграничном доверии. И теперь перед ней стоит задача отомстить отцу, и его любовнице.
Вам 33 и вы еще не замужем? Не печальтесь, так бывает. Кратковременные романы есть, а настоящего мужчины, который придет, схватит тебя на плечо и утащит в свою берлогу, нет — такая вот печалька. Но может, такой мужчина где-то существует. Далеко-далеко, в другом измерении, а быть может… Совсем рядом и живет по соседству? Он не отвечает твоему идеалу, совсем не тот типаж, к тому же отец одиночка. Но почему-то именно с ним тебе хорошо во всех смыслах. Даже просто молчать. Быть может он и его дочь и есть твое счастье?
Каждый из нас хотя бы раза в жизни задавался вопросом – существует ли дружба между парнем и девушкой? Многие скажут, что это не возможно! Герои этой истории попробуют опровергнуть этот стереотип. Получиться ли у них – время покажет.
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.
Что под собой подразумевают наши жизни? Насколько тесно переплетены судьбы и души людей? И, почему мы не можем должным образом повлиять на…На…Легко представить и понять, о чём идёт речь. Слишком легко.Мы думали, что управляем нашими жизнями, контролируем их, только правда оказалась удручающая. Мы думали, что возвысились над законами бытия и постигли великую тайну.Мы…Я давно перестала существовать, как отдельное существо. Возможно, законы подчинили меня тем устоям и порядкам, которые так тщательно отталкивала и… желала принять.Слишком поздно поняли, с чем играем, а потом было поздно.
Слейт Клайборн – бывший морской пехотинец и снайпер, видевший и делавший то, чего не должен переживать ни один человек. Он возвращается в родной город на пасторальном острове Пиберри, отчаянно желая привычной рутины, от которой когда-то хотел сбежать. Израненный и мертвый душой, Слейт не в состоянии находиться в окружении людей, в то время как его тело – смертоносное оружие, а ночные кошмары не дают ему спать. Слейту не удается сдержать клятву, данную умершему у него на руках командиру – пожилой человек просил присматривать за его дочкой. Однако, вопреки ожиданиям, восторженная Холли Харпер оказывается отнюдь не маленькой девочкой с косичками.
Захватывающе, романтично, страстно и эмоционально! Ребекке необходима работа, даже если это означает, что ей придется немого соврать, безобидная святая ложь. Она не собирается наступать на те же грабли – существует незыблемое правило: встречаться с боссом – это плохая идея, очень и очень плохая. Это означает, что ты облажался по полной, и совершенно не в лучшем смысле этого слова. Все просто, не правда ли? Дин Брент – миллиардер, владелец знаменитого казино в Лас-Вегасе. Сильный, привлекательный и сексуальный, живет исключительно по своим правилам.
Сможете ли вы влюбиться в кого-то, кто отправлял вам письма?Лучшая подруга Бьянки Гардинер, Грета, просит написать письмо её брату на линию фронта.Она соглашается, потому что давно тайно влюблена в него. Бьянка не ждёт ответа, ведь он никогда не обращал на неё внимания. Однако Калеб отвечает ей, и просит ещё больше писем. Бьянка использует свои письма в качестве исповеди каждую неделю, вкладывая в них свою душу и переживания, с которыми она больше ни с кем не делится.Офицер Калеб Саттен влюбляется в Бьянку через письма, которые она присылала ему в течение двух лет.