Одна на краю света - [8]

Администраторша, хрупкая брюнетка средних лет, выслушав мою просьбу об оформлении пропуска, пришла в замешательство. Видимо, в ее голове никак не укладывалось такое странное поведение человека. Ну как можно просто так прилететь на Чукотку без пропуска, когда без него даже не продают билет в аэропорту в Москве? Ну как можно идти куда-то в тундру в одиночку без ружья, без егеря? Но я была перед ней, как вещественное доказательство возможности подобных действий, и с этим нужно было что-то делать. Я же, не осознав до конца, что передо мной не живой человек, а сухая машина чиновнического аппарата, продолжала откровенно рассказывать о предстоящем маршруте.

Все стало ясно, когда последовали аргументы типа: «Да вы знаете, что, когда мы шли по тундре с егерем, и я увидела медведя, у меня только пятки и засверкали! А если бы не егерь, не ружье, что бы тогда? А вот недавно женщина с ребенком отошла на 5 километров от поселка ягоды пособирать, так ребенка комары насмерть закусали — вы понимаете, насмерть! А недавно к нам из «Гринписа» приезжали 4 человека, вам знакома такая организация? Так вот, мы их не пустили, тут же отправили на самолете обратно, а ведь у них пропуска были», — администраторша гордо глянула на меня свысока. Ей явно не хватало звездочек на пиджаке за каждого выдворенного с «суверенной» территории человека. «А вы? От какой вы организации?» То, что я свободный человек свободной страны, эта дама в расчет не принимала. Или у нас не свободная страна? «У нас вся Чукотка — это погранзона, — отрезала администраторша, — и никуда мы вас не пустим! Вы должны были оформить пропуск по вызову, а так — к кому вы приехали? Ездят по путевкам, — назидательно продолжала она. — Вот вернетесь в Москву, оформите пропуск и, пожалуйста, приезжайте к нам. 15 августа у нас как раз будут соревнования на байдарах, будем рады вас видеть». Как будто слетать туда-обратно — это пара пустяков.

Я пошла разговаривать с депутатом, главой администрации поселка Угольные Копи (именно в нем расположен аэродром). Просила его дать мне разрешение находиться на территории Чукотки. Просила, раз я уже нахожусь здесь, оформить пропуск на месте. «Нет, это невозможно. И в одиночку мы вас не можем отпустить. Мы ответственны за вашу жизнь». Я предлагала написать расписку о том, что в случае моей смерти прошу никого не винить, раз они так боятся этого. «Нет. Спасслужбы у нас нет. Мы не можем вам разрешить».

Я не камикадзе, путешествовать в одиночку собиралась не впервые и, думаю, все-таки могла бы сама решить на маршруте, способна ли продолжать его или пора поворачивать. Мне же не дали даже отойти от города! Администраторша отобрала у меня паспорт и сопроводила на заставу под охрану пограничников, предупредив, что завтра самолет на Москву не улетит, пока меня туда не посадят.

Погранцы оказались добрыми ребятами, паспорт они мне отдали, но ничем больше помочь не могли. Я тоже не желала им зла, поэтому чистосердечно спросила у них, что они будут делать, если я все-таки уйду с заставы. «Что ты, это безнадежное дело. Тут же будет приказ: заставу в ружье. Вертолеты в воздух…» — пограничник умолк, бросив на меня пристальный взгляд, а затем снова деликатно попросил у меня документ, удостоверяющий личность.

Белой ночью ребята свозили меня на лиман, чтобы я хоть чуть-чуть смогла прикоснуться к Чукотке. Сильнейший ветер гнал по заливу большие волны с барашками. Моросил дождь.

Другого берега видно не было. Лиман был грозен, и мысль о попытке улизнуть на каяке по этой устрашающей открытой водной акватории в тот момент казалась мне самоубийственной. Пешком же уйти с 37-киллограмовым грузом далеко я была не в состоянии ни морально, ни физически.

На следующее утро специально задержали рейс того самого самолета, который забирал жен военнослужащих с детьми и отпускников на «большую землю», пока в части искали исправную машину, чтобы доставить меня в аэропорт. «Как же — вертолеты в воздух, — с горечью думала я, — даже наземный транспорт подкачал». Все еще не веря в реальность происходящего, я на что-то надеялась.

Не всем желающим удалось попасть в самолет. Женщины, чуть не плача, просили посадить их, но мест не было. Однако, для меня оно, конечно же, нашлось. Сознание того, что из-за меня еще пострадает человек, стремящийся на материк, усугубляло горечь поражения.

Так меня выгнали с Чукотки. Итак, оказалось, что право распоряжаться собственной жизнью принадлежит не самому человеку, не Богу, а администрации Чукотского автономного округа…

Проверка снаряжения

На обратном пути я не захотела возвращаться в Москву, а решила выйти в Воркуте (самолет делал там промежуточную посадку). Я поступала так по двум причинам. Во-первых, я не могла высаживаться на подмосковном аэродроме, чтобы не подводить летчиков, которые, по словам администраторши в Анадыре, не имели права сажать меня в самолет и навлекли тем самым на себя неприятности. И, во-вторых, мне просто не хотелось возвращаться в Москву, когда я готова в дальний путь. В то лето у меня на июнь-июль был продуман запасной вариант путешествия на тот случай, если не удастся улететь на Чукотку: сплав на Ямале по реке Щучьей, которую я давно уже собиралась пройти в одиночку от самых верховьев, от озера Щучьего в горах Полярного Урала. В тот год на стационаре (экспедиционной базе) в нижнем течении реки должна была работать биологическая экспедиция, с участниками которой мне также хотелось бы встретиться. Но с собой карт того района у меня, естественно, не было.