Одна ласточка еще не делает весны - [21]
Наверное, мне должно быть стыдно за эту опять несдержанность. Что они знают, в чем они виноваты? Мальчики из конторы, в мирной Москве. Тогда еще в мирной. Наверное, но мне не стыдно.
Мы все ответственны за это, все, жирная довольная Москва — в первую очередь. С нового года отменили льготы, и Россия забурлила митингами, да так, что зашатался трон президента и его легиона (имя им). Бесплатный проезд да халявное электричество — вот, оказалось, суть и основа российского бытия, которые нельзя трогать.
Почему же мы не вышли на улицы, когда начиналось это безумие, когда продолжалось это безумие, когда повторялось это безумие? Когда бомбили и обстреливали мирные села, тысячами убивали людей, людей, граждан нашей страны, нашей. Когда бесконечными эшелонами шли гробы, груз 200, гробы с русскими парнями, да, русскими, бессмысленно убитыми в бессмысленной войне. Слеза одного замученного ребенка? Да что нам слезы тысяч замученных детей и матерей, горестных и обездоленных? Нам важнее наши льготы, да?
Мы простили нашим генералам их руки, по плечи в невинной крови, но мы не простим им свои карточки на проезд, так?
Почему молчали, почему молчали те, кто — совесть нации? Или у нации больше нет совести?
Почему не слушали тех, кто не мог молчать?
Или думали, что это не про нас, это не с нами? Ответьте, по ком звонит колокол? Ну? По ком звонит колокол??? А колокол не звонит. Даже колокольчики — тренькают, бубенцы на хомуте тройки. Куда мчишься, тройка? Семерка, туз. Никуда уже ты не мчишься, катаешь новых тузов с их бубновыми дамами в дорогих мехах, с их шестерками, по Невскому проспекту, по Дворцовой площади. Подайте лошадкам на корм! Подайте лошадкам тройки, да на пропой возничему, вот и вся Русь, вот и вся.
А сумасшедший генерал Дудаев сказал нам, еще тогда сказал: русские, война придет в ваш дом. Она пришла.
И я говорю “нам”, “мы”, потому что и я с вами.
Как я ни старался уйти, улететь, уехать, улизнуть, мне не удалось скрыться от войны. Война пришла для меня, пришла не только выпусками правительственных новостей и сообщениями приезжающих в Петербург односельчан о том, что “Идрис, знаешь, который жил около водокачки, он поехал сена накосить рядом с воинской частью, у него была с ними договоренность, ящик водки отнес, а все равно из автоматов расстреляли”. Война пришла ко мне проверками в аэропортах и на вокзалах, задержаниями “до выяснения личности”, прямыми отказами в регистрации, смутными и стыдливыми отказами в приеме на работу после ознакомления с моими анкетными данными. Есть ли в этом какая-нибудь мистика или нет, но примерно в то же время пришлось и взять в руки тяжелый “Макаров”, и подставить свою голову под пули. Я плюнул на все и решил, что, если все думают, что я чеченец, буду использовать торговую марку. Вы хотели чеченца, вы его получите.
На короткой стрелке с озлобленным русским бандитом, после того, как он озвучил свои претензии и в красках описал, как именно меня будут убивать, если мое предприятие не заплатит, я безразлично пожал плечами и сказал:
— Меня зовут Садулаев Герман Умаралиевич. Я чеченец. Я не умею бояться. У нас этот участок мозга, который за страх отвечает, атрофирован напрочь. Можете меня убить — раньше или позже, вы или другие, мы все уже мертвые, мертвые смерти не боятся. Но за каждого нашего — десять ваших положим, так принято.
Больше бандиты не звонили. Зато позвонили из ФСБ, пригласили на встречу: “Что же это вы, Герман Умаралиевич, честным коммерсантам угрожаете?”. Снова пожал плечами: “А вы, я так понял, над крышами крышуете?”. Капитан улыбнулся: “Ах, ну что за термины. Не крышуем. Просто следим за порядком, за законностью и справедливостью”. Я улыбнулся в ответ: “Тогда вот вам весь расклад, и смотрите сами, кто кому должен”. Капитан внимательно изучил документы и отпустил. Напутствовал только: “Вы, если что, к нам обращайтесь. А то что же вы так нецивилизованно? Интеллигентный ведь человек...”.
Это правда, мы интеллигенты.
Я привез свою войну с собой, мы устроили ее в клинике, я сидел рядом с сестрой сутками, потом приезжал, каждый день. И еще операции, операции... Папа пишет во все инстанции, папа добивается лечения за счет бюджета, у нас уже заканчиваются все деньги оплачивать больничную палату и бесконечные дорогие операции. Ответы половинчатые. И да, и нет...
Я подбадриваю сестру: мы, Садулаевы, как кошки — как нас ни брось, приземлимся на четыре лапы. Мы действительно такие.
Я заканчивал заочно юридический факультет Санкт-Петербургского государственного университета. Летом решил добровольно пройти практику в прокуратуре Василеостровского района. Меня пристроили на общественных началах к помощнику прокурора по надзору за милицией. Очень приятная, спокойная и умная девушка. Она поручила мне разбираться с материалами об отказе в возбуждении уголовных дел, которые десятками копились на ее столе.
Я помню эти канцелярские папки, худые, с несколькими листками внутри, написанными сухим, зачастую неуклюжим и всегда угрюмым языком оперативных работников и дознавателей.
Каждая вторая папка была по делу о самоубийстве. Так положено, при обнаружении факта самоубийства проводится проверка на предмет возбуждения уголовного дела: нет ли замаскированного под суицид убийства и не имеет ли место доведение до самоубийства, образующее самостоятельный состав преступления согласно действующему уголовному законодательству.
Не секрет, что среди сотен национальностей, населяющих Российскую Федерацию, среди десятков «титульных» народов автономных республик чеченцы занимают особое положение. Кто же они такие? Так ли они «злы», как намекал Лермонтов? Какая историческая логика привела Чечню к ее сегодняшнему статусу? На все эти вопросы детально отвечает книга известного писателя и публициста Германа Садулаева. «Прыжок волка» берет свой разбег от начала Хазарского каганата VII века. Историческая траектория чеченцев прослеживается через Аланское царство, христианство, монгольские походы, кавказские войны XVIII—XIX веков вплоть до депортации чеченцев Сталиным в 1944 году.
Постпелевинская проза со знакомым садулаевским акцентом. Беспощадная ирония и самоирония. Злой и гомерически смешной текст. Про выборы, политику, национализм, про литературу и, как всегда, про индийскую философию в неожиданном ключе. Многие узнают себя, некоторые будут уязвлены и взбешены. Nobody cares. Всем плевать. Так кто же на самом деле правит миром?
Книга представляет собой цикл повестей и рассказов, большинство их объединяет место действия — Чечня 90-х годов. Если проводить аналогии с прозой русских писателей, то «Я — чеченец» по творческому методу ближе всего к рассказам Варлама Шаламова и поздним произведениям Вересаева.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Иван Ауслендер», новый роман Германа Садулаева, талантливого постмодерниста, финалиста премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер», «Большая книга», – это полный сарказма и неожиданного тонкого лиризма интеллектуальный палп-фикшн о 2010-х годах, русской интеллигенции и поиске себя. Средних лет университетский преподаватель поневоле оказывается втянутым в политику: митинги, белые ленты, «честные» выборы… На смену мнимому чувству свободы вскоре приходит разочарование, и он, подобно известным литературным героям, пускается в путешествие по России и Европе, которое может стать последним…
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.