Одна крошечная ложь - [55]

— Видимо. — Восемь лет. Это определенно объясняет его накачанный торс. — Наверное, тебе очень нравится.

— Да, — произносит он, вздохнув. — Расслабляешься, когда ты на воде, сосредоточен на конечной цели. Легко отбросить все в сторону.

Эштон дергает головой. Я вижу еще одну стекающую по его щеке каплю и понимаю, что он пытается ее стряхнуть, раз не может стереть.

— Вот, — бормочу я и протягиваю руку, чтобы помочь. Он тут же переводит на меня хмурый взгляд своих темных глаз, и я отдергиваю руку. Наверное, я неправильно его поняла. Мне не стоило…Но вскоре я понимаю, что хмурится он не из-за этого. Он хмурится из-за отвратительной раны на ладони, которую я получила при падении. Отвлекшись на лодыжку и Эштона, я совсем о ней забыла.

— Тебе определенно стоит подумать о том, чтобы больше никогда не бегать, Айриш, — ворчит он.

— А тебе стоит подумать о том, чтобы надевать побольше одежды, когда бегаешь, — рявкаю я в ответ. Ярость вспыхивает без предупреждения, а за ней быстро следует румянец.

— И почему же, Айриш?

Чтобы оттянуть время, я провожу языком по зубам и решаю проигнорировать его вопрос.

— Я могла бы подождать Гранта.

— И умереть от пневмонии, — раздраженно возражает он, снова поправляя хватку на мне. От движения качается нога, а из-за нее дергается ступня, и ногу пронзает боль. Но я борюсь с желанием поморщиться. Не хочу, чтобы ему было неудобно.

Эштон идет быстрым, размеренным шагом, глядя прямо перед собой, так что я предполагаю, что все разговоры закончены.

— Мне жаль, что так произошло с твоими родителями. — Слова произнесены настолько тихо, что я едва не пропускаю их мимо ушей.

Я поглядываю на него боковым зрением и вижу, что он все также смотрит вперед, а на лице его застыла маска.

«Мне жаль, что так случилось с твоей мамой».

Фраза вертится на языке, но я ее не произношу. В конце концов, Рейган подслушивала и не должна об этом знать. Я не должна об этом знать. Если только он сам мне не скажет.

Так что, я молчу. Просто киваю и тихонько жду его дальнейших действий. Но он молчит. Повисает очередная ужасно длинная, неловкая пауза, когда мы оба молчим. Когда Эштон смотрит прямо перед собой, а мой взгляд мечется между его лицом и разноцветными кронами деревьев. Когда я поглощаю тепло его тела, остро осознавая, что покрыта его потом. Когда я чувствую его сердцебиение и пытаюсь сделать так, чтобы мое сердце билось в том же темпе. И потом понимаю, насколько это смешно.

Но я не в силах справиться с этой тишиной.

— Не могу поверить, что отец Рейган их знал, — мимоходом говорю я, а потом добавляю: — И что во мне он узнал маму. Не знала, что мы так сильно похожи.

Эштон сильно хмурится.

— Ты же помнишь, как она выглядела?

— Да. Но как-то было наводнение, и родители потеряли все свои детские фотографии, снимки времен колледжа. Так что, я никогда не видела маму в том возрасте, что я сейчас.

Я чувствую, что кончиками пальцев тру теплую кожу, и понимаю, что в какой-то момент моей задумчивости ладонь саботировала здравый смысл и скользнула под воротник футболки Эштона. Я наблюдаю, как пальцы, будто по собственной воле, выводят маленькие круги. И, раз уж сегодня я вся такая смелая и вопрос этот вполне безобиден для человека, который не знает ответа на него, я решаюсь спросить, стараясь сохранить голос обыденным и несерьезным.

— А что насчет твоих родителей?

Возникает пауза.

— Что насчет них? — Эштон пытается выглядеть скучающе, но судя по тому, как сжались вокруг меня его руки, а мышцы шеи напряглись, я тут же понимаю, что нашла больное место.

— Не знаю… — Повернувшись лицом к дороге, я ненароком произношу: — Расскажи мне о них.

— Нечего особо рассказывать. — Скучный тон сменяется раздраженным. — Зачем тебе? Что слышала Рейган?

Смотря вперед, я глубоко вздыхаю и решаю не лгать.

— Что твоей мамы…нет?

Я чувствую, как Эштон выдыхает.

— Это так. Ее нет. — Произносит он это очень сухо, что не способствует дальнейшим расспросам.

Не знаю, что заставляет меня испытать удачу.

— А что с твоим отцом?

— Он есть…к сожалению. — Презрение в его голосе очевидно. — Оставь эту тему, Айриш.

— Ладно, Эштон.

* * *

Когда мы подходим к их дому, я успеваю уже раз пять спросить у Эштона, не хочет ли он дать рукам отдых, а он раз пять говорит мне замолкнуть и не вякать о том, что ему надо меня опустить.

Больше мы ничего не говорим.

Он шагает наверх прямо мимо Рейган — только что вышедшей из душа и утопающей в спортивных штанах Гранта — и любопытствующего Гранта, проходит мимо общей ванной и направляется в ванную в своей спальне. Там он аккуратно опускает меня на тумбочку.

Аналогичный моему стон дает понять, что ему стоило опустить меня довольно-таки давно.

— Прости, — бормочу я, чувствуя себя виноватой.

В дверном проходе появляются Рейган и Грант, когда Эштон со стоном растягивает руки перед грудью, а потом и над головой.

— Посмотрите-ка на эти большие, крепкие мускулы, — издевательски сюсюкает Грант и тянется сжать бицепсы Эштона.

— Иди на хер, Кливер, — огрызается он, отталкивая руки Гранта. Эштон хватает полотенце с крючка и начинает протирать мои волосы и лицо.

— Что! Я собирался вас подобрать, но Рейган сказала, что вы хотите… — Острый локоток Рейган, оказавшийся под ребрами Гранта, затыкает его на середине предложения.