Одна крошечная ложь - [29]

Он идет за мной по пятам, подстраиваясь под мою скорость.

— Сомневаюсь, — говорит он, но не смеется.

Когда я подхожу к третьей двери справа, Эштон хватает меня за бедра и практически заталкивает в пустое помещение. Я разворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, но опаздываю. Он уже зашел внутрь и закрыл ее за собой. И запер.

— Что ты… — резко начинаю я, но он прижимает ладонь к моему рту.

— Замолкни.

Он оттесняет меня назад, пока копчиком я не ударяюсь о край гранитной тумбы. Все это время он держит ладонь у меня на губах. Я мимолетно задумываюсь, не укусить ли его, но сдерживаюсь. Скорее всего, я прокушу ему руку до крови, настолько я зла. Кусака-Ливи. Бог знает, эта история только добавилась бы к тем, которые уже переходят из уст в уста.

Эштон смотрит на меня сверху вниз. Взгляд его насыщенно карих глаз напряжен и задумчив. Я улавливаю легкий аромат его мускусного одеколона, и он мгновенно провоцирует воспоминания о прошлой субботе. Воспоминания, которые никак не оставят меня в покое.

Я отвожу от него взгляд, а сердце колотится все быстрее, и я чувствую, как по спине сбегает первая струйка пота. Мне хочется вырваться отсюда, но я не могу. Он заманил меня в ловушку. Вся эта ситуация ошеломляет, и мне приходится бороться с тем, чтобы не подкосились колени. А может быть, ошеломляет меня лишь Эштон. Все, что с ним связано. Я несколько раз сглатываю.

— Если я уберу руку, ты будешь молчать и позволишь мне кое-что объяснить? — спрашивает он, предостерегающе на меня взглянув.

Я хмурюсь. Что здесь объяснять? Что он напился и изменил своей девушке? Но к этому моменту мне уже просто хочется убежать от него, так что я киваю.

В ту же секунду, когда он убирает от моего рта ладонь, во мне снова разгорается злость.

— Как ты мог…

Эштон обрывает меня на полуслове, когда хватает за талию и разворачивает лицом к зеркалу. Я готова вывернуться и отойти от него, но поднимаю глаза к нашему отражению и вижу его мрачный взгляд, приковывающий к месту своей интенсивностью. У меня сбивается дыхание.

— Откуда ты знаешь Коннора? — Его голос странно спокоен. Я напрягаюсь, когда он поднимает руку и убирает в сторону мои длинные черные волосы, пальцами задевая шею.

— Познакомились недавно, — невольно отвечаю я, потому что отвлекаюсь. — Он не говорил об этом? — «Что он делает?»

— Нет. — Указательным пальцем Эштон аккуратно тянет за воротник моей кофты, оттягивая его настолько, чтобы открыть мою татуировку. — Мир тесен, — бормочет он, по горизонтали проводя пальцем по буквам. Он медленно выдыхает. Из-за его дыхания у меня по спине и ногам бегут мурашки, и все тело напрягается еще больше.

— К несчастью, — стискиваю зубы я.

Он перестает водить пальцем и быстро поднимает обжигающий взгляд к моим глазам, отражающимся в зеркале. Когда Эштон снова опускает глаза на татуировку, я замечаю легкую ухмылку. Он снова начинает водить пальцем туда и обратно по буквам на спине. Это движение заставляет меня выдохнуть, а щеки покраснеть.

— Теперь ты понимаешь, почему прошлая суббота должна остаться между нами?

— Она вообще не должна была случиться, — говорю я, и голос у меня срывается, когда он протягивает мускулистую руку к флакону с лосьоном, стоящему на тумбе, и выдавливает немного себе на пальцы. Нахмурившись, я наблюдаю, как Эштон подносит его ко мне и нежнейшими прикосновениями начинает распределять по моей недавно сделанной татуировке. Я прикрываю глаза и сглатываю, наслаждаясь ощущением прохладного, успокаивающего крема. Эта фигня всю неделю сводила меня с ума. Я прилежно ухаживаю за ней, но должна признать, что мои прикосновения и близко не стоят рядом с его.

И мне ненавистно это признавать.

— Приятно, да, — шепчет он с хрипотцой в голосе, и по моему телу проходит волна жара.

— Да, — слышу я свое бормотание. Постойте… Я распахиваю глаза и вижу, что его взгляд прикован к моему отражению. «Черт, как он это сделал!» — Нет! — рявкаю я, отшатываясь от него, и разворачиваюсь.

Я шагаю к двери, но мне на талию опускаются огромные ладони Эштона. Он грубо поднимает меня и сажает лицом к нему на тумбу.

— Прекрати ты, блядь, так упрямиться и послушай, Айриш, — рявкает он. Его ладони сжимают мои бока, а большие пальцы вжимаются к тазовые кости.

Однако его тон заставляет меня уступить.

— Коннор — мой лучший друг. Мы знакомы уже четыре года, и я хорошо его знаю. — Он замолкает, осматривая мое лицо. — Я знаю, он кажется беззаботным, но… Могу тебя заверить, Коннор не придет в восторг от новости, что мы с тобой пересекались. Даже на одну ночь. Даже, если мы не трахались. — Я задыхаюсь от его грубости, но он без зазрения совести продолжает. — Так что, если хочешь, чтобы у вас с ним что-нибудь вышло, тебе следует молчать.

— Я не понимаю, — хмурюсь я. — Я думала, он знает…

— Нет, не знает, — подтверждает мои слова Эштон, качая головой.

— Ничего?

Ладони Эштона медленно скользят с моей талии на бедра и вниз по ногам, слегка сжимая их, а потом останавливаются на коленях, и он отступает.

— Ничего.

От его прикосновения по бедрам разливается странное тепло, но я стискиваю зубы, потому что больше меня волнуют ответы на мои вопросы.