Одна из тридцати пяти - [7]

— А я, — продолжила Камилла, — найду здесь своего рыцаря. Ну того, кто окажется мне по вкусу.

— Брак по любви среди аристократов — утопия, — невесело усмехнулась я. — Тем не менее, удачи.

— А ты чего бы хотела?

Поесть, наконец, по-человечески.

— Для начала, пережить сегодняшний день. В перспективе, вернуться домой. Тоже неплохо, правда?

— На твоем месте я бы всерьез подумала о борьбе за трон, — сказала Сибилла, пряча улыбку за краем чашки.

Я пожала плечами.

— Хотя здесь до сердечных дел принца многим есть дело, — проговорила она, указывая на девушек за соседним столиком, — и это не только претендентки. Принц и глазом не успеет моргнуть, как его женят на той, которая придется ко двору. И к дьяволу все манеры и подготовку.

— А вы мне определенно нравитесь, — улыбнулась я, салютуя чашкой чая.

— Но есть одно немаловажное обстоятельство, — понизив голос, произнесла Камилла, и ее сестра согласно прикрыла веки: — Цепной пес, советник Берингер.

— Дьявол во плоти, — подсказала Сибилла.

— Бесчувственный кусок чертового айсберга.

— …Жестокий палач…

— …Хладнокровный змей…

Мой смешок оборвал хоровод этих, безусловно подходящих, эпитетов.

— Король пригласил его перед состязательным сезоном, и Берингер соизволил оставить командование восточным направлением у границ Мейхета и прибыл во дворец весь из себя… — сообщила Сибилла.

В Мейхете сейчас было неспокойно, это понимали все, даже далекие от политики леди.

— Король безмерно доверяет ему, — подхватила другая сестра, и мне пришлось повернуться к ней, — доверяет больше, чем собственному сыну. За плечами этого демона вся армия, при дворе с ним приходится считаться.

— … и он не позволит никому давить на Эдмунда, — заговорила снова Сибилла, — он даже никого к нему не подпускает.

— С Берингером не просто совладать, — вклинилась Камилла, — он презирает женщин. С тех пор, как застал свою благоверную с любовником в их родовом гнездышке.

— Шутишь? — ложка едва не выпала из моей руки.

— Не-а, — покачала головой Камилла и хитро прищурилась, — у него были все права остаться вдовцом, но он отправил ее в монастырь.

— Говорят, — протянула Сибилла, опустив подбородок в ладошки, — он ее безумно любил.

После этих признаний я стала бояться Райта еще больше, и пусть мне на полонезе достанется хоть сам черт, только бы не лорд Берингер.

ГЛАВА 4

Подготовка к балу — это настоящая мука. Элина сотворила чудо, соорудив прическу из моих непослушных темно-каштановых волос и снабдив ее должным количеством перьев, нитей жемчуга и искусственных бабочек, но я чувствовала, что упаду в обморок, стоит увидеть Райта.

Мой наряд был продуман до последней мелочи. Впервые я надела традиционное для претенденток платье из шелковой парчи бордового цвета с золотыми нитями по лифу, с декольте в форме каре, украшенным кружевами, которое сшили еще в Хоупсе. Под платьем была шемиза из хлопка, нижняя юбка, панье овальной формы, корсет, чулки на подвязках. И, само собой, во всем этом было ужасно жарко.

— Не крутись, Джина. Оно того стоит. Ты выглядишь, как королева.

— Надеюсь, прическа не сползет мне на лоб, когда я буду делать эти бесчисленные реверансы, — прошипела я раздраженно.

— Грациозно придержишь ее рукой.

Черт бы побрал эти многовековые традиции. Я чувствовала себя глупо, но утешало одно: в костюмах будут все, включая самого короля.

На первом балу с претенденткой должна быть компаньонка и, судя по всему, Элине происходящее доставляло удовольствие.

В день бала дворец преобразился. Здесь не увидеть четких линий и форм, присущих пристанищу суровых королей, все обрело мягкие вальяжные очертания. Даже стража в доспехах — мрачная и ощетинившаяся — казалась романтической атрибутикой.

Распахнув от изумления рты, мы с Элиной шествовали по коридору в сопровождении личного церемониймейстера, штата лакеев и герольда. По ковровым дорожкам носились шуты в золотистых масках, лилась и лилась музыка…

— Святые небеса… — прошептала компаньонка, когда мы подошли к огромным дверям.

Перед нами толпились ряды таких же претенденток со свитой. Хранитель традиций, сверяя списки, объявлял очередное имя, и гигантские двери распахивались, оглушая гомоном голосов, смехом, звуками менестрелей. За входом в бескрайний бальный зал, украшенный живыми цветами, источающими сладковатый мятный дурман, таился настоящий дворцовый мир, который мне едва довелось узнать.

Двери в очередной раз открылись, и меня ослепил свет. Легкие наполнились пряным воздухом, сердце заклокотало, в ушах послышался звон. С балкона открывался прекрасный вид на сосредоточение драгоценностей, хрусталя, золота и королевской парчи по нескольку золотых лир за дюйм. Внизу у подножия лестницы уже толпились люди — именитые гости с родословными длиною в несколько миль и ветвистыми фамильными древами. И эти надменные, напыщенные и лощенные дамы и господа обратили на меня внимание, когда я на негнущихся ногах подошла к центру площадки, от которой в залу вела широкая белоснежная лестница.

— Леди Джина Эль-Берссо! — объявил церемониймейстер, и раздались фанфары.

Сердце ускорило ритм. Мой герольд с флагом дома эль-Берссо принялся живенько спускаться по ступеням. Все остальные шли позади, придавая моей дрожащей персоне хоть какой-то солидности.