Одна из стрел парфянских - [4]

Гром вскочил. Отбросить перчатки было делом одного мгновения… Ничто его больше не занимало: ни коварный Ар Бобар, ни козни сатанистов, едва-едва не прикончивших его только что, ни гонорар, ни чужие потроха под ногами…

Гром выхватил из под рубашки черный цилиндр, щелк – и вот уже в руках его меч со странным темным клинком… Одним круговым движением Гром прорубил арку в толстенном, в руку толщиной, бронированном стекле ограды и, ни на что больше не обращая внимания, помчался по крутым ступенькам на верх амфитеатра, к южному входу: там – чисто, он это чуял.

Со стороны северного входа ворвался в подземелье то ли вой, то ли свист, огромная стальная дверь-плита покрылась инеем и лопнула, посыпалась внутрь бесформенными кусками.

– Оллы!!! Измена!!!

Оллы были стремительны и неудержимы. Очень похожие на людей, а все-таки не люди, неумолимые и беспощадные, могущественные и…

– Всем не двигаться! Любое движение карается смертью. Не двигаться! Пять смирных будут прощены!

В ответ полыхнула волна крутого, без малого – артиллерийского огня.

Четыре десятка тяжело вооруженных оллов стоили целой армии землян в лучшие годы земной истории, казалось абсолютно бессмысленной любая попытка противостоять столь сокрушительной мощи, но и в подземелье собрались люди не сказать, чтобы самые смирные в покоренном оллами мире. Всем им, включая неразумную спутницу Жеки Чумы, терять в этой пиковой ситуации нечего, в пятерку смирных попасть никто не надеялся, а вооружены они были поголовно и совсем неплохо по земным меркам.

Гром запросто вырубил своим удивительным мечом дверь южного входа (оллы прошляпили, как обычно, это земляне коварны, а оллы – просто сильны), и обернулся.

Несколько секунд он щурился на всполохи разноцветного огня в огромном зале: похоже, киборги вырвались из своего загона и веселятся наравне со всеми… потом примерился и рубанул одну из каменных колонн: куда-то в зал, на чьи-то головы, посыпались глыбы потревоженного свода…

– Это вам на память от Грома.

Старик повернулся, было уходить, но замер вдруг, задумался коротко. И захохотал.

– А зачем вам память от Грома? А ЗАЧЕМ ВАМ ВООБЩЕ ПАМЯТЬ О ГРОМЕ?

Старик потянулся левой свободной рукой и вытащил из-под рубахи второй такой же цилиндр-рукоятку. Щелчок – и в левой руке тоже меч, почти брат-близнец правому.

Энергетическая завеса от оллов, сатанистов, случайных и прицельных выстрелов действовала, ничто не мешало Грому двигаться и смеяться. Он подошел к краю амфитеатра, полюбовался сверху на людской и олловский котел, кипящий огнем и смертью, смеясь, раскинул руки с мечами и спрыгнул вниз. И вышел через противоположный северный вход. Один. Живых за ним не осталось.

Но, как оказалось впоследствии, память о Громе Небесном все-таки не умерла.

* * *

Прошло множество лет…

* * *

…Стало быть, я могу смело докладывать Его Величеству, что отныне внешней угрозы ему, его божественному семейству и династии, как таковой, а следовательно и всей цивилизации – не существует. Так?

– Да, ваше Святейшество. Внешней угрозы нет – отныне и во веки веков!

– Вы словно подчеркнули слово «внешней», генерал… Или мне это послышалось?

Глава имперской службы безопасности поежился: очень трудно выдерживать взгляд проклятого колдуна. Но он не привык, чтобы кто-нибудь еще, кроме его Величества, разговаривал с ним вот так, сверху вниз…

– Ваше Святейшество – первый употребили слово «внешней». Видимо вы имели в виду внутридинастические проблемы, но это уже по вашему ведомству, не по моему.

Его святейшество опустил глаза долу. Если вот так, в его теперешнем состоянии, продолжать смотреть в эти наглые волчьи глазенки, генерал весьма быстро ощутит, что даже его могучие обереги – не очень-то надежная защита от святейшего гнева. Но что поделаешь, если брат благоволит ему, его Императорское Величество Сэт Первый. И в ближайшие несколько сотен, а то и тысяч лет, смены тронных геральдических вывесок не будет, несмотря на то, что Его Императорское Величество пока бездетен. Не будет и не должно быть никаких «дворцовых» перемен. У Государя власть абсолютная, а ему, святейшему Вардолу, делегирована духовная во всех пределах местного Земного шара, что не так уж мало. Все справедливо, он младший брат, их ветвь наследования самая прямая. Прямизну всегда готовы оспаривать дядья, братья отца, их родители, родственники второй жены покойного императора, все они имеют отпрысков, но корона и скипетр у брата, брат молод, наука не стоит на месте, стало быть и правота – его…

Вардол неплохо знал историю: если брать старинное, самое распространенное летоисчисление на земле, то мир стоял на пороге двадцать шестого столетия. А по новому календарю – шел четыреста пятый год династии Оллингов и пятьдесят пятый – царствования его Божественного Величества, Сиятельного Императора Сэта первого Оллийского.

Земляне показали себя скверным и очень несговорчивым народцем: некоторые страны, их руководители, были столь безрассудны, что пускали в ход ядерное оружие и стирали с лица земли целые города и государства лишь потому, что население их прониклось благодатью и возложило на себя десницу божественной династии. Сломить правительства, разгромить вооруженные силы – это была пустяковая работа: уже через два десятка лет местная цивилизация превратилась в комки протухшей каши, где люди жили, словно черви, знающие только свои норы и больше ничего, желающие только пожрать досыта и выжить, прожить очередной день. Но народу Оллингов победа так и не давалась в безоблачное владение. Из десяти миллионов колонистов, среди которых каждый личным могуществом напоминал колдунов из земных сказок, через пятьдесят лет освоения, осталось в живых – половина. Местные жители партизанствовали вовсю: поджигали и взрывали, травили и обстреливали из гранатометов, пускали в ход зачаточные магические способности, случалось, что и успешно. Любой, отдельно взятый землянин, каким бы крепким орешком он себя ни воображал, через несколько часов допроса превращался в слякоть, готовую на что угодно, только чтобы испытания прекратились. Преступники забывали все: детей и родителей, религию и друзей, самую жизнь, в тщетной попытке вымолить себе освобождение от мук в виде быстрой смерти… Иногда, в пропагандистских целях, наказания показывали публично. Лютый страх проникал, доходил до каждого сердца, но… Шли годы, а бессмысленные нападения продолжались, число колонистов сокращалось… Перенаселенная Планета-родительница изгнала детей своих, отлучила и знать их больше не хотела, довольствуясь ежегодной данью и отчетами колонистов; эволюция подарила нелюдям-оллам возможность каждому из них жить в течение тысячелетий, но она же ограничила репродуктивные возможности индивида: мужчина за всю жизнь мог зачать не более пяти детей, женщина – выносить не более трех.