Одна из нас лишняя - [35]

— Хоть выжимай, — со смехом Сказала я, имея в виду свою блузку.

— Поехали, примем душ, выпьем. Мы могли бы провести ночь вместе…

— А как же твоя жена?

— Перестань, у нас свободные отношения.

Думаешь, у нее любовников нет? — с горькой иронией произнес он.

Я вспомнила встречу с Мариной в квартире Борщева. Бр-р! Сколько событий может вместить один день детектива!

— Тебе понравилось? — Он как-то застенчиво улыбнулся и, вынув из пачки две сигареты, одну протянул мне. Потом щелкнул зажигалкой и дал прикурить.

— Черт, «Мартини»! — Упав с бардачка, вермут залил рубашку Родиона, который в порыве страсти снял ее и бросил. Она оказалась на полу, впитав в себя невыпитый «Мартини».

— Хрен с ней, — небрежно сказал Родион, поднимая рубашку и перекладывая ее на заднее сиденье.

— Хорошо еще, что мы твой клевый джип не разворотили!

— Он еще и не такое видел! — Родион хитро улыбнулся.

— Так это твое хобби — затаскивать бедных девушек в свой джип и… Стой, это ведь Шнайдер?

Я посмотрела в окно, за которым, несмотря на все наше безумство, текла обычная, скудная на развлечения и радости жизнь. Шнайдер, не глядя по сторонам, шел торопливой походкой.

На нем был джинсовый комбинезон и тельняшка. К моему удивлению, его коротко остриженные волосы переходили на затылке в рахитичную косичку, которая как-то бессмысленно торчала над его массивной шеей. В полутемном зале «Рондо» я не заметила этой пикантной детали.

— Он самый, — невесело констатировал Родион.

Я мигом застегнула брюки, завязала узел на блузке и, поправив волосы, схватилась за ручку дверцы.

— Он никуда не денется, — Родион попытался задержать меня.

— А твое обещание? — напомнила я.

— Хорошо, я подожду.

Я хлопнула дверцей и устремилась к подъезду, в котором только что исчезла невысокая фигура мастера тату.

Глава 9

— Господин Шнайдер, — крикнула я вверх, влетев в подъезд, — обождите минуточку, пожалуйста.

Шнайдер, поднявшийся почти до лестничной площадки, разделявшей первый и второй этажи, удивленно замер, повернув голову в мою сторону. На его лице читалось раздражение, — видимо, он принял меня за одну из своих поклонниц. Догнав его, я остановилась на пару ступеней ниже.

— Мне необходимо поговорить с вами, — немного запыхавшись, произнесла я.

— Я вас не знаю, — надменно ответил он и развернулся, собираясь продолжить свое восхождение.

— Меня зовут Евгения, Женя, — ухватила я его за локоть.

Шнайдер попытался высвободить руку, но у него ничего не получилось. Тогда он снова резко повернулся ко мне.

— Какого черта, — шепотом (наверное, чтобы не привлекать излишнего внимания) заговорил он, — я вызову милицию.

— Дайте же мне сказать, — спокойно парировала я, — если вы выслушаете меня, возможно, у вас и у меня будет одной проблемой меньше.

И, не давая ему времени опомниться, вытащила рисунок саламандры.

— Это ваш эскиз?

— Мой, и что из этого? — Шнайдер немного опешил. — Как он к вам попал?

— Может, поднимемся к вам, там я все объясню, — предложила я, пряча рисунок в карман брюк.

— Нет, — категорично отверг он мое предложение.

Мне показалось: слишком уж категорично.

— Хорошо, — согласилась я, — предпочитаете разговаривать здесь — пожалуйста. Я — частный детектив. Знаете, есть такая профессия?

Шнайдер молча кивнул, его лицо приняло снисходительно-надменное выражение.

— Так вот, я занимаюсь поиском Овчаренко, пропавшего на днях…

— Вы обратились не по адресу, девушка, — он скользнул по мне взглядом, но тут же отвел глаза, — Евгения, кажется? Я не знаю никакого Овчаренко. Прощайте.

Дернуть, что ли, за косу этого сноба?

Мне опять пришлось хватать его за локоть.

— Да выслушайте же вы меня, наконец, — я повысила голос (в семидесяти случаях из ста это помогает).

Сработало и на этот раз. Шнайдер сделал вид, что готов меня выслушать.

— Я допускаю, что вы не знаете Овчаренко, хотя очень в этом сомневаюсь. Но Борщева-то вы знаете?

— Предположим, ну и что?

— А то, что Овчаренко и Борщев вместе уехали в Болгарию и вместе вернулись в Тарасов, а после этого таинственно исчезли (кстати, примерно в этом районе они вышли из такси) с большой суммой денег. Они не появились ни дома, ни на работе. Родственники Овчаренко и заказчик, который передал им эти деньги, очень переживают за судьбу Овчаренко, Борщева и, разумеется, денег.

— Не понимаю, что вы от меня-то хотите?

— Когда вы последний раз видели Борщева? — я в упор глядела на Шнайдера.

— Точно не помню, — он почему-то смотрел не на меня, а на деревянные почтовые ящики, выкрашенные голубой масляной краской.

— Мне не нужна особая точность, — настаивала я, — плюс-минус сутки.

Шнайдер пожал плечами и задумался. Теперь его взгляд упирался в нижнюю часть лестничной площадки, разделяющей второй и третий этажи.

— Неделю назад, может, чуть больше или чуть меньше — точно не помню. Знаете, это только в кино на вопрос, где вы были три месяца назад в двадцать часов тридцать пять минут, дают точные ответы.

Этот фрукт еще иронизирует надо мной!

— Только не нужно из меня делать дуру, — произнесла я, понимая, что вербальные средства в этом случае оказались беспомощными.

— Боже сохрани, — Шнайдер сложил руки перед грудью, — я даже и не думал об этом.