Одна из нас лишняя - [25]

— Это вы верно заметили, — Овчаренко быстро вскинул на меня глаза, отчего его и без того пристальный взгляд приобрел какую-то убийственную пронзительность.

— Конечно, это надо еще проверить, — вернулась я к проискам Давнера, — но есть и другая версия…

— Что за версия? — обеспокоился Овчаренко.

— Поэтому-то я к вам и пришла. Мне нужно поговорить с вами о Юрии Анатольевиче.

— Вы не сказали мне, какова вторая версия… — его пристальный взгляд был алмазно тверд.

— Мне бы, честно говоря, сначала хотелось просто услышать от вас небольшой рассказ о вашем брате, а уж потом сделать вывод относительно вероятности того, имеет ли эта версия право на существование, — с витиеватой уклончивостью выразилась я.

— Что вас интересует? — Он нервно закурил.

— Отношения вашего брата с домашними, скажем, весь спектр межличностных отношений…

— Вы имеете в виду Людмилу… Людмилу Григорьевну? — поправился он.

— Да. Какие у Юрия Анатольевича были отношения с женой?

— Насколько я могу судить, дружеские, я бы даже сказал, теплые. Мне кажется, что несмотря на резкость, которую довольно часто позволяла себе Людмила Григорьевна, они неплохо уживались и ладили друг с другом. К тому же у них — единый бизнес. Понимаете, Людмила — женщина с сильным характером, может быть, как раз такую и нужно было моему брату… Но я, например, ни часу бы с ней не прожил. Юрка — малый терпеливый и покладистый. Вы же знаете: противоположности притягиваются. А по мне, такая женщина — хуже чумы, я привык к независимости и даже в какой-то мере придерживаюсь патриархальных установок в браке.

В конце концов, каждый человек сам должен для себя решить, что и с кем он собирается в этой жизни делать, — внезапно разоткровенничался Николай Анатольевич.

— А что касается бизнеса?

— Голова у Юрки золотая, а вот практической жилки ему всегда недоставало — все гении на одно лицо: сеют идеи направо-налево, а те, что попроще да похитрей, пользуются плодами их мысли, — Николай Анатольевич поморщился то ли от дыма, то ли от излишней литературности своих высказываний.

— И Людмила Григорьевна, полагаете вы, принадлежит к числу таких хватких и пронырливых людей? — задала я ему провокационный вопрос.

Что-то мне подсказывало, что Николай Анатольевич недолюбливал свою родственницу.

— Я ничего плохого о Людмиле сказать не хочу, тем более что без ее предпринимательского таланта и деловой хватки не знаю, что стало бы с идеями моего брата, но, согласитесь, далеко не каждый мужчина хочет иметь около себя и жить по указке «генерала в юбке», — невесело усмехнулся он, — да и вообще, Людмиле не мешало бы сбросить свою спесь. Ну а уж если выразиться со всей определенностью, — он внимательно посмотрел на меня, точно оценивая, достойна ли я услышать из его уст откровение, — затыркала она Юрку, излишне напориста она…

— Николай Анатольевич, простите за нескромный вопрос: Людмила Григорьевна изменяла вашему брату?

— А вам-то зачем эта информация? — Он насупился и неодобрительно взглянул на меня.

Я спокойно вынесла этот ледяной душ и попробовала сыграть на его родственных чувствах.

— Вы, насколько мне известно, самый близкий Юрию Анатольевичу человек, у кого же мне еще спрашивать? Узнай ваш брат об измене своей жены, неужели он не поделился бы с вами своей обидой и опасениями? Но это, конечно, если прецедент действительно был…

— Вот именно: если да кабы, — опять усмехнулся он, но уже более миролюбиво, — и потом, какими бы теплыми и доверительными ни были отношения между двумя братьями, почему вы думаете, что один непременно рассказал бы другому об измене своей жены?

— Не знаю, — я пожала плечами, — мне кажется вполне вероятным, что человек может поделиться самым наболевшим с другим близким человеком. А что, Юрий Анатольевич проявлял замкнутость?

— Нет, он даже, мне кажется, чересчур распахнут и доверчив. Но… Почему вы говорите об измене Людмилы как о само собой разумеющейся вещи? Это только ваши догадки, предположения и гипотезы…

Он смерил меня пренебрежительным взглядом и снова закурил.

— Так вы не знаете ни об одном таком случае? — долбила я в одну точку и, пытаясь если не сломить, то исподволь подточить упрямство Овчаренко, добавила:

— Николай Анатольевич, поверьте, я спрашиваю вас не из житейского любопытства или какой-то прихоти, я хочу найти вашего брата. Вы ведь тоже этого хотите?

Я в упор посмотрела на него. На его сосредоточенном лице не дрогнул ни один мускул.

— Дорога каждая минута, малейшая информация может продвинуть расследование…

— Хорошо… Людмила изменяла Юрию, но это ничего не значит, — спохватился он, — Юрка был слишком мягок с ней, слишком покладист… — Николая Анатольевича, к моему великому удивлению и радости, «прорвало»:

— Сто раз говорил ему: зачем тебе эта б… Она ведь только делает вид, что живет с тобой в законном браке, а на самом деле ей на тебя наплевать, гони ее в шею, а я тебе помогу с наладкой предприятия, возьму на себя то, в чем действительно разбираюсь, и не хуже твоей Людки обеспечу нормальную работу фирмы.., что ты с ней церемонишься, у тебя даже сын не от нее!..

Он замолчал. Я не торопилась с вопросами.