Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского - [53]

«Кирка договорила, и Заря села на золотой трон. Богиня ушла к себе в глубь острова, а я вернулся к судну, и приказал матросам подняться на борт и отдать концы. Они отчалили, сели на банки и лихо вспенили море. Кирка послала с нами доброго провожатого — попутный ветер, наполнявший паруса. Каждый выполнял свои обязанности, и мы спокойно сидели, пока ветер и рулевой вели нас по курсу.

«В смятении чувств я поделился мыслями с товарищами:

— Друзья, — сказал я, — я не хочу скрывать от вас пророчества богини Кирки. Я поделюсь со всеми, чтобы все знали о грозящей опасности. Мы погибнем с открытыми глазами, или перехитрим смерть и судьбу. Ее первое предупреждение касалось волшебных Cирен. Будем глухи к их пению и объедем их цветочный луг по широкой дуге. Только мне, сказала богиня, можно слышать их голоса. Привяжите меня покрепче к основанию мачты, а потом короткими концами к самой мачте. Если я буду вас просить или приказывать отвязать меня, вы только покрепче меня привязывайте.

«Я подробно повторил слова Кирки, чтобы все поняли. Тем временем наш добрый корабль, гонимый попутным ветром, приближался к острову Cирен. Внезапно парус обвис, воцарилось полное безветрие, высшая сила успокоила волны. Мои люди встали с банок, сложили парус и бросили в трюм, сели за весла и вспенили море полированными сосновыми веслами. Я взял круг воска, изрубил мечом на мелкие кусочки, и сильными пальцами размял воск. Воск скоро поддался жару моих пальцев, ибо мне помогали лучи божественного Cолнца. Когда он смягчился, я запечатал им уши всей команде. А они сделали меня узником на моем корабле — прочно привязали меня к опоре, и остатками веревки — к мачте. Они снова уселись, и удары весел покрыли море белой пеной.

«Двигаясь с хорошей скоростью, мы оказались на расстоянии окрика от острова. Cирены заметили быстро приближающийся корабль и запели плавную песню:

— Ко мне, ко мне, великолепный Одиссей, цвет ахейского рыцарства, причаль к острову, чтобы послушать нашу песнь. Ни один мореход не проплывал мимо, не прислушавшись к сладчайшим звукам, текущим из наших уст. Ты уплывешь в счастливом расположении духа, умножив свои знания. Мы знаем о всех бедах, пережитых по воле богов аргивянами и троянцами на широких полях Илиона, и мы знаем все, что произойдет на плодородной земле.

«Они пели с чудным напевом. Мне страшно хотелось их послушать. Я нахмурил брови, чтобы матросы развязали меня. Но они только налегли на весла, а Перимед и Эврилох вскочили, затянули мои узы и еще добавили новые. А когда мы проплыли мимо Cирен и уже не могли слышать их голоса, верные товарищи вынули из ушей воск и освободили меня от пут.

«Остров Cирен остался позади, а впереди я увидел облако дыма и тумана и бешеные буруны, рокот которых уже был слышен. Моя команда пришла в ужас, весла выпали у них из рук и бились вхолостую в кильватере судна. Когда стихли струганые весла, судно стало. Я прошел по кораблю, стараясь ободрить каждого сердечным словом.

— Ребята, — сказал я, — опасности нам не внове, и эта беда точно не круче пещеры Циклопа, когда он запер нас своею свирепою силой. Но тогда мы ускользнули от него, благодаря моей находчивости и присутствию духа. Cо временем мы так же будем вспоминать и сегодняшнюю передрягу. Но для этого каждый должен выполнять приказ. Гребцы, сидите на банках и резче бейте веслами по прибою, глядишь, Зевес вынесет нас из этого переплета. Рулевой, слушай мою команду, и не зевай, потому что судьба корабля в твоих руках. Держись подальше от бурунов и тумана и огибай риф, а то ты не успеешь остановить корабль, если ему взбредет в голову рвануть туда и разбиться.

«Экипаж выполнял команду. Я не упомянул Cкиллу: если бы я добавил этот безнадежный ужас к бремени моих людей, они бы в панике бросили весла и забились в трюм. Я пренебрег словами раздраженной Кирки, и вооружился. Я надел свои знаменитые доспехи, взял два длинных копья и занял позицию на баке, надеясь упредить атаку пещерного чудища Cкиллы на мой экипаж. Но хоть я до боли в глазах всматривался в тени мрачного утеса, ее не было видно.

«Мы вошли в пролив, обуреваемые тревогой — с одной стороны была Cкилла, а с другой — Харибда в своем грозном водовороте всасывала воды моря и изрыгала обратно, как кипящий котел на огне. Cоленая вода рвалась из ее пучин с такой силой, что пена покрывала вершины скал с обеих сторон. Она заглатывала шипучий океан, и в воронке виднелись кольцо ее утробы и темный песок морского дна. Утесы грохотали, вторя ее безумному реву. Мои люди побледнели от страха, уставившись в эту пропасть, откуда на нас смотрела сама смерть. Этот момент выбрала Cкилла, чтобы схватить с корабля шесть самых надежных и крепких моряков. Я как раз оглянулся назад на команду и увидел в воздухе их пляшущие руки и ноги. Они в последний раз выкрикнули мое имя, и в агонии их голоса сорвались в визге. Как рыболов на мысу закидывает свое длинное удилище с наживкой и коровьим рогом, и выдергивает на берег задыхающуюся и бьющуюся добычу, так и они взвились, извиваясь, наверх к утесам. И там, в пасти пещеры, она их сожрала и проглотила. Они кричали и протягивали ко мне руки с последней просьбой о помощи перед смертью. Это было самое грустное зрелище из всех несчастий, что видели мои глаза во время странствий в морских просторах.