Одиссея поневоле - [29]

Пожелал наш господь, чтобы в полночь, когда море было спокойно, как вода в чаше, моряки, убедившись, что адмирал спит, сами отправились на покой, оставив руль на попечение мальчишки. Корабль же, увлекаемый течением, пошел к камням, которые, кстати сказать, несмотря на ночное время, были видны и слышны (потому что о них с шумом разбивался прибой) на расстоянии целой лиги. Мальчик сообразил, что с рулем что-то неладно, и, услышав шум прибоя, поднял крик, на который вышел адмирал… Адмирал, убедившись, что… вода под кораблем убывает, и понимая, что судно садится на мель, приказал срубить мачту и елико возможно облегчить судно. Но под днищем корабля становилось все мельче и мельче, и от ударов о камни расселись доски между шпангоутами, и вода затопила трюм. Адмирал направился на каравеллу, чтобы подготовить переброску на „Нинью“ людей, оставшихся на корабле. Но так как ветер подул с берега и неизвестно было, насколько далеко в море заходит мель, решено было, взяв в расчет, что ночь уже на исходе, оставить „Нинью“ до утра в дрейфе, с тем чтобы с наступлением дня она подошла с внутренней стороны этой цепи подводных камней или отмелей.

На берег в лодке посланы были альгвазил флотилии Диего де Арана и постельничий короля Перо Гутьерес… Когда король узнал, что произошло, он, по словам Гутьереса и Араны, заплакал и тут же послал всех жителей селения с каноэ (и было этих каноэ очень много и среди них весьма крупные) на разгрузку корабля, и очень быстро все, что было на палубе, удалось снять.

Таковы были великое участие и рвение, проявленные этим королем. Он сам, его братья и родичи принимали участие в разгрузке корабля и охраняли то, что перевозилось на берег, заботясь о порядке и сохранности корабельного имущества. Время от времени король посылал к плачущему адмиралу своих родичей, и они, утешая его, заверяли, что король не причинит ему никаких огорчений, не обидит его и готов отдать ему все, что имеет. Адмирал заверяет короля и королеву, что нигде в Кастилии имущество его не могло бы так хорошо охраняться, как здесь. Ничто, ни единая мелочь, ни одна агухета[12] не пропали при разгрузке. Король велел перенести все вещи в свои собственные дома, хотя в селении пустовало много помещений, и там все было сложено и взято под охрану. Он выставил вооруженных людей, которые дежурили всю ночь напролет.

— Король и весь народ его проливали слезы, — говорит адмирал, — настолько бескорыстны и любвеобильны эти люди и так сговорчивы, что заверяю ваши высочества и твердо убежден в том сам: в целом свете не найдется ни лучших людей, ни лучшей земли. Они любят своих ближних, как самих себя, и нет в мире языка более приятного и нежного, и, когда они говорят, на устах у них всегда улыбка. Ходят они нагие, в чем мать родила… но, да поверят ваши высочества, обычаи у них добрые, а король держится с таким удивительным достоинством и так величава его осанка, что любо поглядеть на все это. К тому же индейцы обладают хорошей памятью и всё желают узнать и увидеть и обо всем расспрашивают, допытываясь, что собой представляет и для чего служит каждая вещь».

В 1970 году американская экспедиция Флоридского университета объявила, что у Святого мыса (ныне он называется Кап-Аитьен) на глубине пяти метров они нашли остатки корабля XV века. «95 % за то, что это „Санта-Мария“, — торжественно заверили руководители экспедиции». Что ж, дай бог! Но по крайней мере раз двадцать искатели затонувших кораблей и погребенных на морском дне сокровищ «находили» уже «Санта-Марию»…

И даже сам Гуаканагари вряд ли облегчил бы эти напрасные поиски. У берегов Гаити течения сильны и капризны, чуть ли не ежегодно здесь зарождаются новые отмели, а прежние странствуют по воле Нептуна; остатки старинных кораблей передвигаются по дну морскому, и течения заносят их, куда им вздумается.

И кроме того, антильские моря — это моря коралловые, а в коралловых морях все, что попадает на дно, обрастает белокаменной скорлупой.

Во многих цивилизованных странах у жителей прибрежных областей испокон веков имелся доходный промысел: они грабили суда, потерпевшие кораблекрушения. Эспаньола была островом нецивилизованным. И подданные «короля» Гуаканагари не присвоили себе ни единой агухеты с погибшего корабля. А сам «король» проливал горькие слезы, горячо и искренне сочувствуя великому вождю бледнолицых…

Смутно было в день кораблекрушения на душе Диего. Корабль был для него живым крылатым зверем. Нет, он не любил «Санта-Марию». Это большое каноэ, капризное и ветреное, ни во что не ставило сына младшего брата великого вождя Острова Людей, оно несло его к неведомым берегам и не желало возвращать на родину.

Но это был красивый и гордый зверь, любимое детище Сеньорадмирала. А чье сердце не сжалось бы от боли при одном лишь взгляде на его несчастную спину. Кусая губы, бродил Сеньорадмирал по палубе, и все старались обойти его стороной, и никто не смотрел ему в глаза.

Не уберегли. Погубили «Санта-Марию»!

Диего наведался к пленницам. Понуро, с безучастным видом сидели они за дощатой загородкой. Ни о чем они не спросили Диего, и, казалось, будто до них не доходит смысл его слов. И все они с тоской смотрели в сторону заката, но там, за Святым мысом, была не их родная бухта, а чужая гавань, на чужой земле.